– Жду, – Настя отсоединилась.

Харон ждал в прихожей:

– В «Звезду»?

– Да. Надо с кем-то поговорить…

– Поехали, – он открыл дверь, пропуская Звонарева вперед.

У ресторана «Мерседес» припарковался раньше – свободные дороги позволили Димке ехать на любимой скорости. Настя выходила из главных дверей:

– О, Саш… он как услышал, что ты подъедешь, сразу ушел.

– Кто был-то? – капитан нахмурился.

– Представился Сергеем. Сказал…

Она продолжала говорить, но Звонарев не слушал. Волосы на затылке стали дыбом, в спину будто ударило холодным ветром… знакомое чувство… слишком знакомое, чтобы игнорировать! Он резко обернулся.

Мимо ехала припозднившаяся машина, разрезая фарами темную дорогу. Когда поравнялась с капитаном, он увидел – а может, почувствовал? – мелькнувший блеск из чердачного окна: на долю секунды свет упал на линзу оптического прицела и выдал снайпера.

– Ложись! – заорал капитан, прыгая на девушку и закрывая ее собой. Он не видел, что творится за спиной, но смог разглядеть: из ресторана выбежали пятеро бойцов и с пистолетами в руках бросились в сторону опасного дома. Харон тоже выпрыгнул из-за руля, припал на колено и направил ствол ВСС на чердак.

– Ты в порядке? – он приподнялся.

Настя не ответила – на ее плече, под ключицей, расползалось уродливое бурое пятно.

– «Скорую!» – снова заорал капитан. – Харон, «Скорую», быстрее!

Димка тут же убрал винтовку и вытащил телефон. Звонарев видел, как к ним бегут люди; женщина – по-видимому, бармен, в красном форменном переднике – бежала с аптечкой…

– Приглядите… – он вскочил на ноги и бросился за киллером. «Убью!» – мысль, как мантра, заняла голову.

Бойцы заняли посты – по одному на каждый подъезд; пожарная лестница на доме не предусмотрена…

– Дай «ствол», – капитан протянул руку. Один из парней неохотно протянул серебристую «беретту». С гулко бьющимся сердцем Звонарев вошел и начал подниматься по лестнице.

Сквозь открытую дверь на чердак падала узкая и длинная полоса желтого света; она будто дорога протянулась до самого конца черного помещения. Киллер мог затаиться где угодно – крыша держалась на парно стоящих колоннах, смутно белеющих по обе стороны…

Капитан сделал первый шаг внутрь, под подошвой предательски хрустнул гравий.

– Не шевелись, – спокойный голос и упершийся в затылок «ствол». – Бросай «волыну».

Звонарев разжал пальцы – «беретта» стукнула об пол.

– Пять шагов вперед, – сделал. – Медленно поворачивайся, руки на голове.

Капитан начал поворачиваться…

Первое, что бросилось в глаза, – киллер стоял в полосе света, – пшеничного цвета волосы; макушка на уровне подбородка Звонарева. Ниже горели холодные, ярко-синие глаза… Некрас держал в руках угловатый «Глок» с глушителем.

– Ты! – изумленно выдохнул капитан.

– Я, – Андрей сместился вправо, уйдя со света. – Не ожидал тебя встретить…

– Как?! Почему?! – Все слова исчезли: Некрас – киллер? Убивший… пытавшийся убить Настю? – Андрюха…

– Так вышло, – речь настороженная и чуть равнодушная.

– Но… Маруся, дети…

– Сань, правда думаешь, что фермер с крошечной землей может прокормиться? Тем более расшириться? – он хмыкнул. – Денег, чтоб голым не ходить.

– И стал киллером? Убиваешь за деньги? – капитан недоумевал: совсем не таким помнил он боевого друга…

– Работа не хуже и не лучше других, – тень Некраса пожала плечами. – К тому же совсем не невинная овца твоя подруга. Не знаю, что вас связывает, – имей в виду, это она…

Три быстрых хлопка слились в один. Некрас замолчал – и повалился на пол, гремя щебенкой.

– Андрюха! – Звонарев кинулся к другу, поднял голову… Из его рта бежала красная нитка; глаза быстро теряли небесную синеву.

– Готов? – незнакомый узбек бесшумно вошел на чердак; капитан краем сознания отметил, что даже щебень не захрустел. – Уходить надо.

– Да, – Звонарев встал, закрыл ладонями лицо. – Сколько еще она убьет? Кого в следующий раз? Уверен, специально наняла его… Знала, сука! Знала! – последние слова капитан проорал, молотя по колонне. Два удара кулаками, три – окрашенная кровью штукатурка летела во все стороны. Вскоре показался голый медно-оранжевый кирпич.

– Спокойно! – узбек резко дернул его за руку.

Звонарев, потеряв чувство реальности, бросился вперед, нанося беспорядочные удары ногами и руками. Боец сначала уворачивался, блокировал, но потом ему надоело – перехватив ногу капитана, он резким ударом подсек вторую, свалил и выкрутил ступню.

– Успокойся, говорю! – Капитан не мог пошевелиться, захват профессиональный: одно неверное движение, и нога сломана. – Уходим, говорю.

– Все, успокоился.

Нога освободилась.

– Скоро менты приедут – если уже не приехали. Харон ждет у подъезда.

– Погоди, – капитан подошел к трупу, встал на одно колено и закрыл безжизненные глаза.

На улице дул приятный ветерок, пахнущий влагой, на небе кучковались темные облака. Со двора не видна улица, но арка озарялась красно-синими всполохами. Вопили приближающиеся сирены…

Звонарев сел в «Мерседес» – черная машина, не включая фар, проехала по кругу двора и скрылась на параллельной улице.

Капитан чувствовал внутри глухую пустоту – сидел бездумно, ничего не чувствуя и не замечая… и, что хуже, не желая выплывать из унылого моря, затопившего сердце. Пусть мир сгорит или утонет – плевать! – туда и дорога: нет справедливости, честности – ничего нет.

Компроматы, бизнесы, деньги, смерть… веселый хоровод современности кружит без остановки, не признавая делений на классы и убеждения. Однажды взял сданные судьбой карты, сел за стол – обязан идти до конца. Если ты маленький, неопытный… да просто невезучий, и таких полно валяется на обочине жизни, – готовься терять больше, чем можешь ставить, ведь никто не уйдет, пока на горизонте маячит игрушечный шанс вернуть свое.

Скорее всего более опытные и злые выбросят неудачливого, обобранного жизнью человека за дверь… тогда есть два пути – сдаться, обтеревшись собственной гордостью, либо мстить: жестко, на грани безумия, не щадя и не жалея.

Капитан юстиции Звонарев ценил гордость и честь превыше всего. В серых глазах его плескался океан из ярости, страха за Настю и боли от того, что перед лицом врага приходится стоять одному, будто изгою. Ну или почти одному…

Харон не мешал – тихо сидел в кресле, изредка бросая косые взгляды. В темноте его бесстрастное лицо казалось маской.

– Дима… – Звонарев хрустнул пальцами: получилось опасно… в темноте звуки меняются.