странного инструмента и теперь можно было увидеть изломанные почернелые шестеренки и что-то вроде прозрачного поршня с множеством торчащих из него тонких и обмотанных золотистой проволокой игл.

Глядя на почернелое «сердце» Пальмиры у моих ног, Митомир снов утер предательски слезящиеся глаза и пробормотал:

— Ничего на ум не приходит. Не было с нашей стороны зла. Никогда не было. Нам без разницы откуда ты, когда и где рожден. Главное, чтобы ты трудился наравне со всеми, был мирным и…

— Да-да — я прервал его довольно бесцеремонно, но говорить старался как можно мягче — Но должна быть причина.

— Быть может… — снова глянув на стальной узел, он пожал плечами — Быть может пережил он умопомешательство? Не от бессловесного гласа, нет, его звуки сюда почти не проникают.

— Шепота здесь не слышно — согласился я и задумчиво почесал щетинистый подбородок — То есть ваша версия — банальное сумасшествие.

— Возраст… усталость…

— Нет — уверенно произнесла Милена, берясь за свою кружку и включаясь в разговор — Чушь! Сумасшедшие все крушат. Беснуются. Ну ладно… может и бывают сумасшедшие с подлой хитринкой, но тут… тут была совершена настоящая диверсия. Причем диверсия очень хорошо продуманная… Как ты и сказал, Охотник, тут мы имеем дело с саботажем. Луковианец действовал быстро и четко, после чего просто ушел… А вы его отпустили!

— Отпустили — признался старик — А как не отпустить? Он ведь человек свободный… Нешто силой удерживать? — он перевел вопрошающий взгляд на меня — В цепи заковывать?

— Вам следовало хотя бы насторожиться — вздохнул я — И сразу же провести полный осмотр. Как я понял, он был вашим инженером? По технической части он все занимался?

— Он. В свое время его обучил Михаил, что ныне почивает вечным сном под дальней березой. Вунро перенял все тонкости, и мы нарадоваться не могли.

— Инженер луковианец Вунро Дивич — поощряюще кивнул я — Прожил здесь много лет, а затем вдруг учинил саботаж и ушел в снега…

— Так и было. Мы ведь уже рассказали…

— Больше подробностей, пожалуйста — попросил я, усаживаясь удобней — И на этот раз выкладывайте все как есть. И без ссылок на ваш священный фолиант и Пашу Аквариумиста — так вся эта история шита белыми нитками и, честно говоря, не особо впечатляет.

— Вообще не впечатляет — фыркнула Милена.

Разом пришедший в движение высоченный блок из множества шестерней лязгнул и ровно загудел, заставив нас вздрогнуть. Красноватый свет стал ярче и белее. От главного рычага неспешно отошел один из жителей Пальмиры, по пути коротко поклонившись нам и благодарно улыбнувшись. Из потолочных щелей пошел нагретый воздух, в ровном потоке зашелестели растущие в десятке шагов молодые деревца. Да… Пальмира очень мала в размерах. Крохотный и больше похожий на галлюцинацию умирающего оазис среди суровых льдов…

— С самого начала обсказывать? — задумчиво поинтересовался Митомир, внешне нисколько не обидевшийся на мои слова.

— Давайте с времен более поздних — попросил я — Хм… А как часто ваш инженер Вунро пользовался радиосвязью? Я так и не увидел кстати, вашу радиорубку.

— А я покажу! — старик с готовностью указал на плотно прикрытую металлическую дверь, за которую нам пока не предлагали заглянуть — Хотите?

Мы с Миленой ответили одновременно:

— Хотим — и одновременно же поднялись.

— Рассказывайте — попросил я уже на ходу — С этим делом надо разобраться…

Прорванная плотина молчания — не всегда благо. Митомира понесло. Видимо он так долго сдерживался и так был стеснен в заданных предшественниками рамках, что это буквально давило на него и сейчас он был рад хотя бы на время сбросить с себя тяжкий образ молчаливого и косноязычно выражающегося торжественного старца слегка не от мира сего. В результате мы начали получать так много не относящейся к делу информации, что мне пришлось направлять рассказчика в нужное нам русло.

Луковианец Вунро был не без мелких странностей. Он быстро проявил себя среди немногочисленных жителей Пальмиры в качестве неплохого техника, а следом проявил незаурядные медицинские познания. Он умело зашивал раны, врачевал суставные боли, составил вполне себе действенный травяной микс от головной боли. Он был очень подвижен, ко всему проявлял интерес, всегда стараясь вникнуть в самую суть и порой изобретая новый подход к, казалось бы, привычному делу. В общем пальмирцам повезло с их новым другом. Они нарадоваться не могли и вскоре перестали обращать внимание на его странности.

Какие?

Ну… Вунро питался так скудно, что был больше похож на обтянутый кожей скелет, чем на живого человека. И никто не мог заставить его зачерпнуть лишнюю ложку тыквенной похлебки. Временами он уединялся в каком-нибудь уголку и час другой мог простоять на коленях перед стеной, но на молитву это похоже не было, а когда его спрашивали, он с улыбкой отвечал, что освежает в разуме лица своей оставленной там семьи. Он постоянно ходил. Даже во время обычной вечерней беседы, когда все собирались рядом с хижиной и после ужина мирно общались на заурядные темы, Вунро был единственным, кто оставался на ногах и постоянно ходил. Еще он считал свои шаги. Не от одного до десяти, скажем, и даже не до сотни. Нет. Он порой озвучивал действительно огромные, как пальмирцам, казалось, числа, хотя истинную их величину они понять не могли — из-за того, что здесь все говорили на русском, Вунро порой машинально называл на нем некоторые цифры, но остальные произносил на родном. Иногда на него что-то находило. Тогда он раздевался почти донага, брал пару горстей сухой почвы с мелкими камешками и растирался всем этим до крови — он буквально скреб себя почвой, крепко прижимая ее к коже. Это случалось редко и стоило его испуганно окликнуть, как он вздрагивал, приходил в себя и торопился в душ — смыть грязь и выступившие капли крови.

Когда мы выслушали эту краткую и более чем ошеломительную характеристику, я задал только один крайне интересующий меня вопрос: а ничего в душе не ёкало, когда такого вот специалиста допуска к важнейшим система убежища?

На этот вопрос Митомир ответить затруднился, зато вспомнил кое-что другое и с некоторой даже радостью заметил, что я не совсем прав — Вунро проявлял интерес далеко не ко всем системам. Так он никогда не приближался к радиорубке — в которой мы сейчас и находились.

Чтобы попасть сюда, нам пришлось пройти плохо отапливаемым узким коридором до спиральной лестницы и с ее помощью подняться на несколько витков выше. Следующая дверь привела нас в узкое и