Томас вдруг резко остановился.

– Вы не читали мое письмо?

Прохладный весенний бриз сорвал несколько розовых лепестков с вишневого дерева и плавно опустил на мощеную дорожку перед Конни и Томасом.

– Мне нужно объяснять вам, насколько я сейчас занята? – рассердилась она. – Вы уже достаточно долго работаете преподавателем и понимаете, что это такое. И, по-моему, я рассказывала вам об этом лично.

От холода Конни сильнее стиснула сумку. Позади Томаса пролетела ярко-желтая фрисби и приземлилась в траву. Малиновый цвет его уха стал еще более насыщенным.

– Но это важно.

– Что? – спросила Конни, уже даже не стараясь скрывать раздражение. – Что такое важное не может подождать до мая?

– Мне нужно знать, напишете вы мне рекомендательное письмо или нет.

– Томас… – начала она.

– Мне правда требуется ваша рекомендация, – остановил ее возражения Томас. – Я – лучший кандидат. Ни у кого из желающих нет такого стажа. Ну… если вы тоже не претендуете на эту вакансию, конечно… Вам же это не нужно? У вас и так хорошая работа.

Да, это действительно так. Конни была довольна работой в Северо-Восточном университете. Несмотря на все тяготы, она любила своих студентов. И кампус. И библиотеку. Любила музей изящных искусств и картины Сесилии Бо с изображениями припорошенного снегом Бостона девятнадцатого века. Зеленые трамвайчики, что тянулись по проспекту, забитые пассажирами. И свой скромный офис с «цветочным» креслом и книжными стеллажами. И, если честно, Конни была счастлива, что скоро заключит с университетом контракт. Это сулило стабильность, академическую свободу и авторитет. В Гарварде у нее всего этого не будет. Точнее, авторитет будет, но всего лишь каких-нибудь пять лет.

– Я уже заручился поддержкой факультета, – продолжил Томас. – Профессор Бомонт согласился пойти мне навстречу. Также после конференции я пообщался с профессором Хейденом. Конечно, он не в восторге от моего проекта, но пообещал, что поможет, если я внесу коррективы. И мне нужен еще один голос.

– Думаю, слишком наивно с вашей стороны полагаться на рекомендации, которых еще нет, – сухо ответила Конни.

Она попыталась обойти Томаса, но тот вдруг преградил ей путь. Малиновое ухо уже стало практически фиолетовым.

– Вас попросил кто-то другой?

– Послушайте. Я тороплюсь в библиотеку, она скоро закрывается.

– Это Зази, да? – Томас ухватил Конни за плечо и стиснул его.

Она глянула на руку постдока с удивлением. Позади него по припорошенной розовыми лепестками траве пробежал босой паренек со взъерошенными волосами и поднял фрисби. Затем, смеясь, подпрыгнул и запустил пластмассовую тарелку из-под поднятой ноги. Томас не отрывал взгляда от Конни. На его бледном и усталом лице не было и тени улыбки, словно он разучился улыбаться уже очень давно.

Конни взяла его руку и мягко отняла ее от своего плеча.

– Мы можем обсудить это позже? Сегодня у меня много дел.

– Я – лучший кандидат! – В голосе Томаса появились резкие нотки.

– Вы действительно весьма перспективны, – согласилась она.

Однако, если честно, Конни уже сомневалась. Его диссертация была скучной, а вот в работе Зази, судя по тому, что довелось увидеть Конни, присутствовала новизна.

– Я – лучший кандидат, – твердил постдок. – Я заслужил это место. У меня больше преподавательского опыта, чем у нее. И на моем счету больше работ. А она даже первой главы не написала! Нет, я не говорю, что Зази плоха. Я отношусь к ней с уважением. Но ей еще выпадет множество шансов. А это – мой счастливый билет.

Ожесточенный взгляд Томаса напоминал взгляд помешанного. Конни смотрела на бывшего воспитанника, стараясь его понять. Впервые ей удалось уловить, что за броней высокомерия, хрупким панцирем мнимой заносчивости скрывался страх. Сейчас Томас был постдоком. С каждым годом его ученая степень теряла актуальность. Соревноваться со свеженькими докторами философии становилось все труднее. «Срок годности» Томаса уже наполовину истек. Под его молодыми карими глазами начали появляться морщинки, щеки от измождения запали, а на голове можно было отыскать пару седых волос. Стресс потихоньку пожирал его изнутри.

Конни невольно вспомнила своего старого «научника» Мэннинга Чилтона. Человека, которому доверяла больше, чем кому-либо. Доверяла так, как Томас сейчас доверял ей. Чилтон предал Конни, попытался присвоить ее труд. Тогда в отчаянии Конни собственноручно уничтожила первоисточник, лишь бы он не достался Чилтону. Она бросила его в огонь. Пламя поглотило книгу, за которой они вдвоем так долго охотились. Догорая, она отражалась искрами в глазах Чилтона, уничтожая остатки его здравомыслия. Между наставником и воспитанником всегда образуется личная взаимосвязь, что усиливается со временем, словно весенний дождь, как бы оба участника ни старались игнорировать сей факт.

Размышления заставили Конни чуть смягчиться.

– Я не отказываю вам. Просто говорю, что мы обсудим этот вопрос позже. Ладно?

Томас по привычке поправил очки, хотя вниз они не съезжали.

– Ладно. Но когда?

– Скоро. Я обещаю. – Конни переступила с ноги на ногу, желая поскорее уйти, и стиснула сумку сильнее. – Договорились?

Взгляд Томаса метнулся к сумке, что Конни сжимала перед грудью, сгорбив плечи, словно старалась укрыть содержимое своим телом.

– Вам удалось что-то узнать? – просто спросил Томас. – О той криптограмме, о которой говорила Зази тогда в «Кухне Чарли»? Расскажите.

– Томас, у меня много дел, – Конни сдвинула драгоценную ношу на бок и зашагала вперед.

Постдок засеменил рядом, хоть было ясно, что останавливаться профессор более не намерена.

– Ну пожалуйста! – В его голосе Конни уловила знакомые нотки любопытства, что были присущи ему в юности. – Можно я взгляну?

– Поговорим об этом позже.

– На этой неделе, – не отступал Томас.

– Договорились, – сдалась она и заторопилась дальше, ощущая на себе его пристальный взгляд. Очередное дуновение ветра сорвало новые лепестки и плавно опустило к ее ногам.

* * *

В читальном зале погасла последняя лампа. Конни потянулась на стуле, и ее позвонки пару раз хрустнули. Пришло время закругляться. Начав собираться, она аккуратно сложила послание Темперанс. Кое-что удалось разузнать.

К примеру, слово smallage оказалось не мерой измерения количества, а еще одним, менее известным, английским термином, обозначающим сельдерей.

Тем не менее все разгадать не вышло. Значение цифр слева оставалось загадкой. Конни предполагала, что они обозначали как порядок, так и количество ингредиентов. Допустим: один corallus, три узелка и так далее.

Если это предположение и было верным, то сами ингредиенты по-прежнему вызывали много вопросов. Тот же corallus не являлся растением. По крайней мере, Конни ничего о нем не обнаружила в тех травниках, что успела просмотреть.