Алан

Несколькими днями ранее

Я действительно улетел, но не во Флориду. Я полетел в республику, домой к Бэлле, в место, где она родилась и прожила всю свою жизнь, туда, где я, совершенно чужой этим краям, выросший на другом континенте, мог чувствовать себя намного более комфортно, чем она, отверженная и опозоренная в родных краях…

Сначала я хотел взглянуть в глаза ее отцу. Поговорить. Понять его – нет. Такое невозможно понять. Но выслушать стоило. Он отец моей девочки, я обязан был выслушать его.

Не судьба. Оказалось, Артур Черкасов умер полгода назад. Суицид. Перерезанные в ванной вены… Наверное, можно бы было вникать в это дело, предполагать, что все это неслучайно, проводить очевидные параллели с кончиной Айзы, от которых кровь бы в жилах стыла, но… Я сознательно заставлял себя об этом не думать. Сейчас главное- понять, как вытащить Бэллу из этого болота, пока она сама не поняла, что давно в нем погрязла, не начала паниковать и только сильнее в него увязать, захлебываясь.

Я ехал к ее матери- и точно знал, что пока не получу всех ответов, не уйду. Телефон в руки не брал специально. Интуитивно чувствовал, Она пишет мне. А мне нужно посылать ей в ответ милые сердечки… Нет, не сейчас… Я просто не мог врать ей сейчас, не могу флиртовать и писать милые непристойности, когда ворошу ее прошлое, такое болезненное, такое темное… Пусть лучше пребывает в неведении. Недосказанность ведь не вранье…

Дом, где жила семья Бэллы, встретил меня тоской и нуждой. Было видно, жилье запущено и даже на фоне беспроглядной тоски этого Богом забытого поселка, от которого остался только обветшалый дух величия Советского Союза, казался тусклым, мрачным пятном.

Я не знал, с чего начать, как подступиться к ней… Наверное, эта женщина, в лице которой я судорожно пытался ухватить черты моей девочки – и к наивному облегчению не находил, совершенно не понимала, зачем я здесь, для чего… Едва ли она могла догадываться, что я знаю почти всю правду… Даже самую страшную… Слова встали костью у меня в горле.

–Я люблю Вашу дочь…-смог, в буквальном смысле процарапать я свои голосовые связки,– не знаю, имеет ли это для Вас хоть какое-то значение и любите ли Вы ее хоть капельку, я хочу, чтобы Вы знали. Я хочу сделать ее счастливой- и готов дать ей столько заботы и нежности, сколько она не дополучила… За всех вас дать… Дать ей всю ту любовь, которую не додали ей Вы… Ее отец… Я знаю почти всю правду… Знаю, чтобы защитить её. И хочу, чтобы Вы рассказали мне оставшиеся детали…

Она посмотрела на меня устало, безэмоционально и как-то горько. Усмехнулась.

–Любишь?… Правду всю знаешь? И что ты знаешь?

Я сглотнул и выдал, как на духу то, что было известно мне.

Она слушала молча. Казалось, ни один мускул не дрогнул на ее лице. Я не выдержал в конце, добавил с осуждением…

–Не понимаю, как Вы можете так… Она ведь тоскует по Вам… А Вы… Как можно быть такой бессердечной…

Та встала. Подошла к серванту. Вытащила оттуда увесистую пачку денег и кинула передо мной.

–На, передай ей… Это она передавала все это время… Скажи, для нее сберегла… Мне не нужны деньги, я не заслужила… Ни жизни лучше, ни того, чтобы тратить то, что она заработала.. Неважно, как заработала… Я-то ей ничего не дала, чтобы попрекать…

–А зачем тогда попрекаете?!-взорвался я,– почему не общаетесь с ней! Почему отвернулись, как только эта сука-Ваша соседка ее слила?!

Снова этот пустой, изможденный взгляд, от которого веяло холодом.

–Ты так ничего и не понял, парень? А говоришь, все знаешь… Я дала ей шанс,– она говорила- и вдруг ее голос сорвался. Она не плакала, нет. Скорее хрипела, превозмогая внутренню, душевную боль, рвущуюся изнутри, – дала шанс вылезти из этой грязи. Сама перерезала пуповину, нашу связь, от которой ей только боль, позор, беда… Иначе этот порочный круг не разорвать… Мою девочку Айзу… Я думаю, что ее убили… Слишком она была смелой, бойкой, яркой, чтобы саму себя бросить в бездну… Нужно было спасать хотя бы вторую девочку…

–Это ведь только предположение…-попытался неловко возразить я,– это отговорка…

Она не стала горячо спорить, даже возражать не стала. Просто сидела молча передо мной, сцепив руки в замок, смотрела на свои неухоженные, широкие ногти на старых, сработанных руках.

–Никто ничего толком не расследовал, кому мы нужны, чтобы еще время на нас тратить… А потом Артур… Он не знал, что Айза ушла… Мы не общались. Он стеснялся меня… Да и отвык. Всю жизнь почти за решеткой… А я… Я нутром чувствую, что дело там нечисто… Что это смерть пришла за своим урожаем… Возмездие с собой привела. Да только несправедливое эьл возмездие. Белка- невинная душа, ангел… Пусть и очень красивый… Если и правда знаешь дочь мою, то и сам видел, какая она искренняя, как светится изнутри… Не заслужила она того, чтобы платить за грехи родителей… Единственный способ хоть как-то обезопасить ее- дать понять, что семья от нее отвернулась, что она больше сюда не вхожа… Может тогда бы это успокоило того, кто мстит…

Снова пауза. Снова думает.

– Пускай это только мои догадки… Даже если так… Ей зачем нужна такая мамаша, как я? Как и папаша этот конченный? Нет уж, раз уж попала в Москву, раз уж вырвалась из этого стойла, пусть летит себе на свободу… А мы только назад ее тянем, только тормозим… И не смей говорить, что я ее не люблю… Знаешь, когда правда любишь- самое большое, что нужно уметь сделать- это опустить, если так нужно… От сердца оторвать, пусть и с мясом…

Я слушал ее и понимал, что мозги опять закипают… Какой-то гребанный, бесконечный кошмар, вмиг разделивший мое восприятие реальности на «до и после»… Был ли резон в словах этой женщины? Мог ли я ее переубедить и объяснить, что мать и отец, какими бы они ни были, нужны всегда… Правда… Правда когда я думал, что натворил Артур Черкасов, сам находил противоречия своим словам…

–Если ты пришел дознавать про моего мужа, почему он стал маньяком, ничего сказать не могу тебе… Я и сама не понимаю. И тогда не понимала… Нормальный он был, хороший. Заботливый, добрый… Влюблена в него была, да и он, казалось, любил. А потом- вот это вот всё… Мне говорил следователь, когда я все никак не могла поверить в происходящее, что такое часто бывает- психопатов часто очень тяжело распознать даже родным. Чаще всего, маньяками как раз и оказываются с виду очень тихие, благополучные и приятные люди… Так что не проси у меня правды. Ее нет… Правда лишь в том, что у меня осталась одна дочь- и единственное, что я ей могу дать- свободу от меня… Если правда любишь ее, то я счастлива и спокойна… Если нет- Богом прошу, не играйся и не обижай ее… Хватит с нее обидок. Пожалуйста…

– Я Вас увезу отсюда, хотите? Дом Вам купим, будете жить рядом… Даже документы новые могу купить…-начал я искренне,– ради Бэллы… Если дело только в Вашем прошлом, то давайте так поступим…

Она лишь печально усмехнулась.

–Один раз я уже меняла документы… Счастья ни мне, ни дочерям это не принесло. Эта проклятая тень невинных погубленных душ висит над нами. Оставь, парень. Я этого всего не заслужила. Пусть это будет только моим крестом. Может быть, так я заплачу за очищение судьбы моей дочери? Может быть, так Бог будет покоен- он лишил жизни детей других людей, а я лишилась обеих дочерей… Баш на баш…