– Спите, – прошептал я, поводя раскинутыми руками над охранниками и насылая на них морок, – спите. Ещё немного – и ваш сон станет вечным. Пришла ваша пора.

Тем временем к воротам подошли разбойники и наёмники. Они старались передвигаться бесшумно, но мне их шаги были слышны издалека. Поэтому в мыслях – недовольство:

«Словно стадо быков идёт. А ещё их сопение, их пот и страх – всё это чувствуется».

Я вышел навстречу воинам. Впереди – Кривой Руг, который узнал меня и наклонился к уху.

– Что? – прошептал он.

– Вдоль забора охрана, три десятка бойцов, спят крепко, – ответил я, стараясь говорить членораздельно, – повозки во дворе, под ними возницы, пусть живут. Хозяин почтовой станции с семьёй внутри, в дальней угловой комнате, их тоже не трогайте. А в большом зале ещё полтора десятка охранников и главный в караване. Его не убивайте – он наш. Да и вообще внутрь не входите, золотом занимайтесь.

– Собаки?

– Будут молчать, только близко не подходите.

Кривой Руг вышел в круг света от факела, дал отмашку своим бойцам, и они ворвались в почтовую станцию. Началась бойня, которая нас не касалась, мы втроём стояли в стороне. Наш черёд придёт, когда главного над караваном брать будем. При необходимости могли бы и сами зачистить всех охранников во дворе, силы теперь есть. Но нам работа ещё найдётся и распыляться не стоит, а разбойников и наёмников проверить надо. Вот такие наши резоны.

Один бордзу всё же переборол сон, почуял беду, а может, услышал предсмертный хрип своего товарища. Он попытался подняться, но не тут-то было. На него навалился здоровенный наёмник, прижал к земле и зарезал противника, словно барана. Пять минут прошло, а то и меньше. Во дворе остались только наши бойцы и обозники, некоторые из них уже проснулись, но не шумят, видно, опытные дядьки и жить хотят.

– В помещениях сами всё сделаете? – уточнил Кривой Руг, подходя к нам и обтирая свой меч.

– Сами, – кивнул я, и мы направились к крыльцу, возле которого с оружием наголо стоял наш десяток.

Открыв дверь, явно давно не смазывавшуюся, я поморщился, потому что она противно заскрипела. Дальше – большой зал, и в нём враги. Кто-то ворочается на полу. Я уверенно сделал шаг вперёд, остальные последовали за мной. В углу топчан, на нём спит pax, тварь ненавистная. Именно этот гад командовал караваном, и он ещё какое-то время поживёт, в отличие от своих охранников.

Наклонившись к одному из тех, кто спал на полу, резким взмахом боевого ножа я вскрыл ему гортань. Он захрипел, задёргался. Но я сапогом надавил ему на грудь, не давая пошевелиться.

Курбат и Звенислав встали рядом и тоже ударили. Ещё два трупа. После чего наши парни, бывшие штангордские оборвыши, взялись за кровавый труд. Опять мелькнула мысль о волках, которые точно так же приучают свой молодняк к охоте, извечный метод обучения – делай как я. И как же всё-таки люди похожи на серых хищников!

Вот и сделано, что задумано. Все враги мертвы. Остались мы и pax. Пол залит кровью, запах спёртый, дрянной. И наши «гвардейцы» всё же опробовали себя в деле. Позже, возможно, кому-то из них станет плохо и муторно. Но это вряд ли, и, скорее всего, они отнесутся к этому событию словно к работе. В конце концов, не домашние мальчики из Белого города, а босяки из Старой гавани, где выживают самые сильные, крепкие, хитрые и злые.

Наши бойцы зажгли в комнате свет. Курбат и Звенислав связали проснувшегося раха. А я подошёл к комнате, в которой проживал почтовый смотритель. Остановился и, даже не прикасаясь к двери, узнал, что она заперта изнутри. Прислушался, хозяин не спит, и остальные, кто с ним рядом, тоже проснулись и боятся. Почему, ведь нас они услышать не могли, комната угловая, глухая, без окон и форточек? Не знаю. Но, скорее всего, они ожидали какой-то пакости от своих постояльцев. Потому реагировали на каждый шорох. Ну-ну, сидите, мыши, тихо, такова ваша жизненная юдоль.

– Хозяин, – окликнул я тех, кто заперся в комнате.

– Что-о-о? – раздался изнутри испуганный голос.

– Меня зовут Пламен сын Огнеяра. Мы захватили караван с золотом и к утру уйдём. А ты остаешься жить, так же как и возницы повозок. Чуешь, что говорю?

– Да-а-а, понимаю.

– Появятся рахи, передай им, что бури вернулись.

– Всё сделаю, – ответил дрожащий голос. – Только не убивайте.

– Кому ты нужен, подстилка рахская, – пробурчал я сам себе, возвращаясь в общий зал, где было светло, почти как днём, а наши парни шустро оттаскивали тела охранников в угол.

Pax, толстяк с серым землянистым лицом, отвисшими губами и мокрыми штанами, сидел, привязанный к высокому стулу. Мы чувствовали его животный ужас, а ещё запах, еле уловимый запах чего-то настолько противного, что нас чуть на изнанку не выворачивало. Что это такое? Мы не понимали, но зверь, сидящий в глубине каждого из нас, чуял запах своего старого исконного врага. Ничего, пока перетерпим. А потом разберёмся, что это такое.

– Вы напали на отряд под знаменем серого дракона! – выкрикнул pax. – Меня зовут…

Курбат ударил его по толстым губам тыльной стороной ладони, разбив их в лепёшку, и сказал:

– Нам всё равно, как тебя зовут.

– Это точно, – добавил Звенислав. – Мы просто хотим тебя пытать.

– Ну, – пожал я плечами, – не любим мы ваше поганое племя.

Караван-мастер, так называлась должность раха в официальных бумагах, сглотнул набравшуюся в рот кровь и прошамкал:

– Хто вы?

– Бури. – Курбат посмотрел ему прямо в глаза. – Слышал о таких?

– Их же не осталось, всех извели. – Страх отразился в заплывших жирком глазёнках-пуговках раха.

– А вот и не всех. – Горбун продолжал всматриваться в глаза караван-мастера. – Мы пришли мстить, и ты первый, кто нам попался. Представляешь, что мы с тобой сделаем?

– Ахх-рр, – неожиданно захрипел наш пленник и резко дёрнулся всем телом с такой силой, что сломал крепкий дубовый стул, к которому был привязан. Упал и неожиданно умер.

– Чего это с ним? – спросил я Курбата.

– Вот гадина. – Горбун привстал и пнул мертвеца в живот. – Подох. У него вроде как сердце остановилось. От страха.

– А-а-а, ладно, – усмехнулся Звенислав, – не очень-то он нам и нужен был. Айда во двор, добычу смотреть.

Мы вывалились толпой во двор ямы и обомлели. Никогда не видели столько золотых слитков.

Наёмники Кривого Руга вскрывали опечатанные ящики и вываливали всё добытое в центр двора. Куча росла, и здесь было явно больше полутонны. Хотя могли бы и раньше об этом подумать. Девятнадцать повозок, на каждой по двести килограммовых слитков в окованных железом ящиках. Итого: почти четыре тонны драгоценного металла. Откуда? Ответа нет, бумаг и накладных нет, охрану уничтожили, караван-мастер помер. Ой-ё, и чего теперь делать? Вот ведь как случается. Мало добычи – плохо. А много – опять ничего хорошего.