–А как же загар?– спрашиваю я.

Мейсон смеется.

–Ты шутишь? Остаться здесь и пропустить то, что начнется, когда ты вернешься?

Я в недоумении хмурю брови.

–Ты же сказал, что она не злится.

–Ну, она-то, может, и не злится. Но я же не сказал, что все остальные не устроят тебе головомойку.

Я провожу рукой по волосам и иду в спальню паковать чемодан.

Мейсон способен спать где угодно. Однажды он заснул в метро в час пик. Он просто упал вперед и захрапел. А я… у меня в голове крутится слишком много мыслей. Каково мне будет вНью-Йорке без Эрин? Кто я такой без нее? Где мне остановиться? Как меня встретят в моем доме?

Но пока я смотрю в иллюминатор на пушистые облака, больше всего я думаю оСкай.

Я вспоминаю, казалось бы, самые неуместные моменты. Как я держал ей волосы, пока ее рвало в мусорное ведро. Или как она завела руки мне за спину, чтобы завязать на мне фартук. Или как я обнял ее на бейсбольном стадионе, чтобы тот придурок отвалил. Все эти прикосновения были невинными, но при каждом из них я чувствовал, как сквозь все мое тело проходит электрический разряд. Каждое прикосновение было словно удар в живот, каждое заставляло думать, не сойду ли я с ума, если и дальше буду с ней встречаться.

Ну и, конечно, были прикосновения, которые чуть не сломали меня. Когда она положила мою руку себе на живот, и я впервые почувствовал, как Эрон шевелится. Это произошло всего за несколько минут до смерти Эрин. Всего несколько минут отделяют один из лучших моментов в моей жизни от одного из худших.

А когда мы переспали, я изо всех сил сдерживался, чтобы не излить ей свои чувства, как слюнявый кретин. Это было невероятно. Да, я был немного пьян, но это нисколько не притупило ощущений от ее прикосновений. Это не помешало мне получить невероятное наслаждение от ее молочно-белой кожи. Это не притупило воспоминаний о каждой черточке ее лица, каждом изгибе ее тела и каждом вкусе ее кожи.

Я сую руку в карман и нащупываю маленькую квадратную коробочку, завернутую в оберточную бумагу. Я все еще не уверен, что подарю его ей. Я даже не уверен, что собирался это сделать, но он был таким прекрасным, что я не мог его не купить.

Я лезу в сумку и достаю снимок сУЗИ, который я забрал из комнаты Эрин в день, когда уехал. На этом снимке малыш сосет палец. Я вижу морщинки на его личике и складки на крошечных пальчиках. Я провожу пальцем по изображению, глажу его лицо. Хорошо, что он еще не родился. Мне было бы очень жаль, если бы он был уже большим и понял, что я наделал. Я знаю, каково это – ненавидеть собственного отца.

Самолет приземляется в аэропорту имени Кеннеди, а у меня перед глазами все еще стоят рождественские огни района Куинс. Они вызывают у меня воспоминания об Эрин: она очень любила Рождество. Каждый год она выкладывалась по полной, украшая наш дом так, словно мы устраивали у себя светский раут, а не просто семейный ужин. Она клала красиво упакованные подарки под елку и подписывала их «от Санты». Каждый год я закатывал глаза, но она продолжала делать вид, что верит в него. Ей было не важно, что мы были одни. Это был ее любимый праздник.

Жаль, что она не дожила до еще одного Рождества. Весь день я пил, бродил в толпе, сидел на пляже, окруженный толпами отдыхающих. Я думал о том, как Эрон будет отмечать Рождество. Продолжит ли Скайлар традиции Эрин? А я? Буду посылать подарки в надежде, что он их откроет, а не выбросит сразу в мусор, как я поступал с подарками от отца?

Внезапно меня осеняет. Это озарение настолько сильное, что, если бы я сейчас не сидел, я бы упал. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы у моего ребенка была счастливая жизнь. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы Скайлар была частью этой жизни. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы выполнить последнее желание Эрин и стать семьей.

Когда спускается ночь, я стою на тротуаре и смотрю на ступеньки, ведущие к двери моего дома. Я наблюдаю, как хрустящий холодный нью-йоркский воздух превращает мое теплое дыхание в клубы пара, и остро осознаю, как сильно я волнуюсь. Свежий снег на веранде резко контрастирует с теплым пляжем, по которому я бродил еще вчера. Я разглядываю снаружи дом, который больше не ощущаю своим. Прошло всего два месяца. За два месяца многое может измениться. Снаружи дом выглядит точно так же, не считая большого венка, который все еще украшает входную дверь, несмотря на то, что уже середина января. Я улыбаюсь. Может, Скайлар любит Рождество так же, как его любила Эрин.

За все свои двадцать семь лет я ни разу не испытывал такого смятения, как сейчас, когда поднимаюсь по ступенькам. Через боковые окна пробивается мягкий свет – это дает мне надежду, что Скайлар дома. Я не предупредил ее, что приду. Я не хотел дать ей возможность помешать мне. Я только надеюсь, что она примет мои извинения и впустит меня обратно в свою жизнь.

На улице холодно, но я весь вспотел. Я перекладываю цветы из одной руки в другую и вытираю влажные ладони о джинсы. Потом вспоминаю про коробочку, которая лежит у меня в кармане. Не уверен, что подарю его ей. Рождество давно прошло. Может, оставлю на ее день рождения.

Вот блин! Я даже не знаю, когда у нее день рождения. Точно так же, как не знал, какие цветы принести. Мне многое предстоит узнать оСкайлар Митчелл.

Я делаю глубокий вздох и смотрю на темное небо. Не знаю почему, но это придает мне сил. Может, я попросил помощи у бога. Или уЭрин. В любом случае помощь мне не помешает.

Я звоню в дверь. Да, я все еще являюсь совладельцем таунхауса, но после того, что я сделал, думаю, у меня больше нет права открывать дверь своим ключом. Я напрягаюсь. Я словно мальчик-подросток, который пришел к своей первой пассии. Что со мной происходит?

Я заглядываю через боковое окно и вижу внутри движение. У меня перехватывает дыхание, когда Скайлар включает свет и я могу разглядеть ее целиком. Мой взгляд немедленно падает на идеальный круглый живот, затем возвращается на ее лицо. Не знаю, чего я ожидал. Я знал, что к этому времени живот вырастет, но я не ожидал, что она станет еще прекраснее. Она распустила свои длинные темно-русые волосы, и они колышутся у нее на плечах при каждом движении. На ней легинсы, в которых ее красивые ноги кажутся еще более стройными, а зеленая блузка, плотно облегающая ее растущую грудь, подчеркивает живот, который теперь размером с небольшой футбольный мяч.

На крыльце темно, поэтому она меня не видит. Это хорошо, потому что я не могу оторвать от нее глаз. Она чертовски прекрасна! Вдоль моего позвоночника пробегает дрожь, и я уверен, что дрожу не от холода.

Скайлар включает свет на крыльце и смотрит на меня через окно. Я не уверен, но кажется, она ахнула. Она кладет руку на живот и бросает быстрый взгляд за спину, потом смотрит мне в глаза. В этой блузке ее глаза кажутся еще зеленее, чем на самом деле.