Я смотрю, как она идет по улице к ресторану «УМитчелла». Я знаю ее рабочие часы. Знал, что она должна скоро прийти. Но я все равно пришел на час раньше и сидел в кофейне на другой стороне улицы, ожидая, когда она придет на работу. Я беру фотоаппарат и делаю несколько снимков. Ее каблук застревает в решетке, и язадерживаю дыхание, глядя, как она чуть не потеряла равновесие. Она смеется над собой. Щелк. Я запечатлел этот миг на пленке. Она не оглядывается по сторонам, чтобы убедиться, что никто не видел, как она споткнулась. Ей это не важно. От моего внимания не ускользают и мужчины, оборачивающиеся ей вслед.

Ее подросший живот теперь заметен даже под зимней курткой. Но даже это не уменьшает числа восхищенных взглядов. Она подходит ближе, я фокусируюсь и замечаю его. Медальон, который я ей подарил. Бриллиант сверкает, когда на него попадают лучи солнца. Щелк.

Я боялся, что она даже не откроет подарок, не говоря уже о том, что не будет его носить. Интересно, она поместила внутрь фотографию Эрин, как я предполагал?

Помню, как я стоял на углу улочки вМайами-Бич за несколько дней до Рождества. Я наблюдал за счастливыми парочками, которые гуляли по улицам, держась за руки и разглядывая витрины в поисках подарка, который можно положить под елку. За мамами и папами, входящими и выходящими из кафе-мороженого и ресторанов, держа детей за руки. Чтобы слиться с толпой и не казаться неудачником, который бросил свою как бы семью, я тоже начал разглядывать витрины.

И он практически подпрыгнул на голубом бархате, чтобы я его не пропустил. Серебряный медальон на цепочке с выгравированным цветком. Я убедил себя, что это лилия. В середину цветка вставлен бриллиант – это камень Эрона, потому что он должен родиться в апреле. Я не мог его не купить. Даже если бы я никогда не достал его из коробочки. Он был прекрасен. Я точно знал, что Скайлар он понравится. Я только не знал, понравится ли он ей, если он станет подарком от меня.

Но вот она его надела всего через несколько дней после того, как я его подарил. Прежде чем открыть дверь, она дотрагивается пальцами до медальона. Щелк. Что-то шевелится у меня глубоко внутри. Надежда?

Я еще немного сижу в кафе, пытаясь разглядеть, как Скайлар ходит по ресторану. Я беру вещи и собираюсь уходить, но тут замечаю, что в ресторан заходит Джон.

Ревность наполняет каждую клеточку моего тела. Она позволяет ему трогать свой живот? Ощущать, как шевелится мой ребенок? Он бы вообще этого хотел, сумасшедший извращенец? Я прищуриваюсь и так сильно сжимаю кулаки, что царапаю ногтями кожу на ладонях. Я не могу ни о чем думать, перед глазами у меня стоит воспоминание о том, как он гладил ее по плечу тем вечером.

Все мои силы уходят на то, чтобы оставаться на месте, а не перейти улицу и не заявить свои права на то, что мне даже не принадлежит, на то, от чего я отказался, так что любой мужчина вроде Джона может теперь прийти и занять мое место.

Дверь ресторана открывается, из него выходит Скайлар, а за ней Джон. Он в куртке, а она – нет. Вот и хорошо, значит, он уходит, а она остается. Он делает странное лицо и дотрагивается до медальона, спрашивая о чем-то уСкайлар. Я изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не подбежать к ним и не оттолкнуть от нее его руку.

Скайлар с легкой улыбкой качает головой и пожимает плечами. Я еще никогда так сильно не хотел быть мухой на стене. Джон наклоняется, целует Скайлар в щеку, и она машет ему на прощание. Все это время она гладит медальон пальцами правой руки.

Внезапно она поворачивается ко мне и смотрит мне прямо в глаза сквозь окно кофейни. Как будто знает, что я здесь. Она ненадолго прикрывает глаза и смотрит на небо. Видно, что она делает вдох, прежде чем посмотреть по сторонам и перейти улицу.

Я быстро оплачиваю счет и встречаю ее на крыльце кофейни. Она приподнимает брови – прямо как несколько дней назад. И ждет, что я скажу.

–Хочешь кофе?

Она с сомнением приподнимает брови.

–Разве ты еще не выпил достаточно кофе, Гриффин?

Значит, она знала, что я там. Я поджимаю хвост и сневинным видом пожимаю плечами.

–Мои сотрудники тебя знают,– объясняет она.– Минди заметила тебя еще час назад. Что ты тут делаешь?

Каждый раз, когда она открывает рот, ее теплое дыхание смешивается с холодным воздухом.

–Тебе, наверное, холодно. Давай зайдем внутрь.

Она качает головой.

–Мне нужно возвращаться в ресторан. Я просто хотела сказать спасибо за медальон. Он очень красивый. И еще я хотела тебе сказать, что у нас ничего не выйдет.– Она указывает на нас рукой, а потом нервно крутит кольцо на мизинце.– Я понимаю, что ты чувствуешь себя виноватым за то, что сбежал. За то, что не был рядом сЭроном. Мы переспали. Это случается. И даже не важно, что это был лучший секс в моей жизни. Нами двигало горе, а это плохая основа для отношений. Этого недостаточно. Эрон заслуживает большего. И впервые в жизни я думаю, что тоже заслуживаю большего.

Скайлар оглядывается на ресторан.

–Мне пора возвращаться. Иди домой… м-м-м… куда хочешь. Возвращайся на работу, Гриффин. Сделай что-нибудь со своей жизнью, чтобы Эрон мог тобой гордиться.

Она уходит прочь, но я хватаю ее за руку и поворачиваю к себе. Она вопросительно смотрит на меня.

–Какие у тебя любимые цветы?– спрашиваю я.

–А?– Она скептически смотрит на меня.

–Цветы. Какие у тебя любимые? Это простой вопрос, Скайлар.

С грустной улыбкой она дотрагивается до медальона.

–Ты и сам знаешь.

Потом она смотрит по сторонам и переходит улицу. Готов поклясться, что в окне проезжающего мимо такси я увидел отражение искренней улыбки, но может, это просто воображение слишком разыгралось. То же самое воображение, в котором она бросает своего поставщика еды и дает мне второй шанс.

Я смотрю, как она уходит, ни разу не обернувшись на меня.

Я должен быть расстроен. Но нет.

Кажется, я не услышал ни слова из того, что она сказала после фразы лучший секс в моей жизни.

Гэвин ставит передо мной еще пиво. Они сМейсоном вытащили меня в бар – выпить и оторвать мою задницу от чудовищно просиженного дивана Мей- сона.

Я дал ей время. Я не преследовал ее после встречи в кофейне на этой неделе. Может, когда она свыкнется с мыслью о том, что я вернулся, она передумает.

Гэвин качает головой.

–Как человек, которому пришлось завоевывать одну из сестер Митчелл, могу тебе сказать, что они упрямы, как черти. У меня ушел не один месяц, чтобы Бэйлор позволила мне вернуться в ее жизнь, а ведь я даже не облажался так сильно, как ты.