спящий вулкан. Он существует тысячи лет, пока жалкие людишки приходят и уходят. Жизнь эфемерна, и в этой быстротечности заключается красота – все, как учила ее Харука.

Она наклонила голову, разминая мышцы шеи. Сказала: «А», говори и «Б». Быть в Японии, быть с Гейбом! Такое случается раз в жизни. Конечно, Фиона не ждет, что он в нее влюбится… но она же про это прекрасно знает. Пройдет неделя, и она скорее всего никогда его больше не увидит. Если она будет про это помнить, то он вряд ли разобьет ей сердце, правда?

Дорожки и ступеньки (все триста девяносто восемь) на пути к пагоде Чурейто проходили рядом с только что распустившейся вишней, аромат цветов наполнял воздух, немного отвлекая от боли в ногах… и в других местах. В голову постоянно лезли нервные мысли о том, что же будет потом… На свежем воздухе было полегче, хотя Гейб продолжал брать ее за руку и поглаживать ее ладонь большим пальцем.

– Вот это подъем, – сказал Гейб, когда они остановились перед пагодой. Весенний воздух наполнился птичьим пением.

– Но оно того стоило!

По дороге она, должно быть, сделала около пятидесяти фотографий. Получился идеальный стандартный вид на гору Фудзи сквозь цветущую сакуру на фоне голубого неба с несколькими живописными белоснежными облачками. И еще дюжина фотографий, которые можно было бы использовать для выставки, хотя ни одна из них не была по-настоящему оригинальной. Еще она украдкой сфотографировала Гейба с поднятыми руками, когда он снимал свитер. Сделала это инстинктивно, внезапно подумав о том, что через неделю она вернется домой и, возможно, это все, что у нее останется на память о нем.

Она повернулась, чтобы взглянуть на красную пятиярусную пагоду с зелеными черепичными крышами, концы которой были устремлены на север, юг, восток и запад. Она была похожа на замысловатую елочную игрушку, и колокольчики на каждом углу ритмично позвякивали на ветру.

– Разве это не прекрасно!

Гейб сморщил нос.

– Да ладно тебе! Красиво!

– Очень по-японски.

– Вот поэтому я здесь! Посмотри на эти колокольчики, какие они милые? И шпиль на вершине.

– Хмм…

Она подтолкнула его локтем.

– Признайся, здесь красиво! Я не сдвинусь с места, пока ты не согласишься!

Кривая улыбка тронула его губы, он наклонился и потянул ее за косу.

– Распусти волосы. Они будут прекрасны на таком ярком солнце. Свет раскроет все нюансы цветов: янтарь, золото, умбра, охра, сиена…

– С нами говорит фотограф, – сказала она, отбрасывая его руку. – Да они в мгновение ока спутаются в колтуны!

Несмотря на свой прагматичный комментарий, про себя она вздохнула после его слов.

– Хочешь попить? – Он отвинтил крышку бутылки с водой и протянул ей. Фиона сделала глоток, и, еще до того, как она успела смахнуть капельки с губ, он провел по ним большим пальцем и стер влагу, при этом все время смотря ей в глаза. Почувствовав, как внутри снова разгорается жар, она оттолкнула его руку. Он это нарочно делает?! Постоянные едва заметные прикосновения? Если он будет продолжать в том же духе, она может легко самовозгореться! Она нарочно вытерла рот, чтобы убрать ощущения от его прикосновения.

– Давай поднимемся на самый верх!

– Да, босс! – поддразнил он и снова взял ее за руку, притянул к себе и украдкой поцеловал еще раз.

С неожиданной для себя смелостью она вздернула подбородок и повернулась к нему.

– Почему ты так изменился?

– Думаю, на меня подействовала Харука. И ты. На чайной церемонии я понял, что слишком долго топтался на месте… общаясь с тобой, я вспомнил, почему люблю фотографию. Будто я проснулся и вдруг понял, что жизнь стоит того, чтобы снова начать жить! А до этого я был кретином, жалел себя… Я ответил на вопрос?

Она склонила голову набок, рассматривая его.

– Пойдет!

Наверху открывался великолепный вид: можно снять и пагоду, и гору, что немного отвлекало, но она постоянно думала о Гейбе, который был рядом, пока она фотографировала. Многие снимки были просто предлогом, попыткой сосредоточиться на работе и не думать о том, что может произойти вечером. Фиона села на скамейку, расположенную так, чтобы любоваться видом, и стала просматривать снимки: несмотря на множество фотографий заснеженной вершины горы Фудзи, сияющей на ясном голубом небе с симпатичным одиноким белым облачком на горизонте, ни одна из них не доставила ей радости.

– Они похожи на открытки… – пробормотала она, пролистывая видоискатель с недовольным лицом.

– Ты слишком напряжена. – Гейб сел на скамейку рядом с ней, небрежно положив руку на деревянную спинку, скрестив ноги и подставив лицо солнцу. – Почему бы просто не наслаждаться тем, что мы здесь?

– Знаю, – вздохнула она, голова кружилась от этого великолепного вида, – ты прав.

«Наслаждаться тем, что мы здесь. Как же он прав!» Она должна обеими руками хвататься за каждую возможность, потому что эта поездка закончится, и ей придется вернуться к реальности.

– Ясное дело, я прав! Я же твой наставник, помнишь? – сказал он с лукавой чертовщинкой в глазах.

Она засунула руки в карманы, сжимая пальцы. Господи, он же намного опытнее. Она играла с огнем. Он совершенно не из ее круга!

– Ты… – Она замолкла, потому что слова иссякли, и отвернулась, скрывая вспыхнувший на щеках яркий румянец.

Он нежно взял ее за подбородок.

– Фи?

Она сглотнула.

Его голубые глаза потемнели.

– Мне жаль. Я не хотел тебя задеть. – Он нежно поцеловал ее в губы. – Просто ты такая чистая, словно глоток свежего воздуха…

Ей захотелось разрыдаться.

– Вот именно. Я безнадежно неопытна… Уверена, у тебя было… бесчисленное количество… любовниц.

Она что, произнесла это вслух? Ее голос прозвучал еще более нелепо, чем обычно. Казалось, это его не смутило… Любовницы. Внутри все искрило от одной мысли о его женщинах. Но почему бы и нет? Наслаждайся тем, что ты здесь! Бери все, что предлагает тебе жизнь. Живи на всю катушку! Фиона, улыбнувшись, пообещала себе, что впредь будет поступать именно так.

С печальной усмешкой он покачал головой.

– Не могу сказать, что их было бесчисленное количество… Эта фраза звучит, как будто я прожил долгую жизнь и теперь состарился. Последние несколько лет я был довольно разборчив. После… после Юми на самом деле не было никого, с кем я… с кем я хотел быть. Не так, как сейчас. Несколько интрижек. Ничего серьезного, – он поморщился. – И Юми отчасти отталкивает людей; ведет себя как собственница. Между нами ничего нет. Думаю, это просто привычка. Она привыкла воспринимать меня как своего, и я не испытывал желания целовать кого-то каждые пять минут… ну… до