есть не желаете нашей сдачи? — спросил Делагарди.

— Нет… — Хворостинин замялся, понимая, что оказался в словестной ловушке от шведского генерала. — Желаю!

— Вот видеть, господьин воевода, вы иметь иные слова! — Делагарди ухмыльнулся, но так, вынуждено, лишь показать, что не сломлен и чуточку, но уколоть русского воеводу.

На самом деле генерал понимал, что он совершил большую ошибку, которую ему не простят. Король может и вникнуть в положение, но шведская знать не преминет упрекнуть Якоба Пунтусса Делагарди в некомпетентности и вредительстве. А что ему остается делать? Сидеть в Полоцке и замерзать, в надежде, что Господь смилостивиться и ниспошлет тепло? А дальше? За зиму припасы будут съедены, уже сейчас приходится сильно урезать рацион питания солдат. Тогда просто сил не будет отражать штурмы. Голодным воин быть не может. Да и не готовы крепости к полноценной обороне, не успели починить прорехи и разрушения в Верхнем замке Полоцка, взяв который, Нижний замок оказывается под плотным огнем артиллерии не только по стенам, но и по помещениям внутри замка.

Нужно было раньше выводить войска, требовать от поляков открыть свои города по Западной Двине, чтобы иметь склады не в России, а на польской территории. Так же наладить логистику через Ригу. Но… политика. Долго шли торги между Речью Посполитой и Швецией, Сигизмунд все-таки попробовал пропихнуть своего сына на шведский трон, чтобы Владислав после смерти Карла, стал править в Стокгольме. Конечно же, Карл IX на это не пошел. После шведская сторона потребовала выплат, якобы за Полоцк, но на самом деле этот город, после всех войн, не стоил стребованных аж миллиона полновесных талеров. Поляки, сами нынче не так чтобы и богачи, опешили и ринулись в дипломатическую атаку, используя те же серебряные талеры, но не на выкуп, а подкуп шведских чиновников. Шведы охотно брали деньги, тут, в Швеции, даже приближенные к королю, если сравнивать с польско-литовскими магнатами, нищеброды.

И вот все эти политические интриги и переговоры не позволили Делагарди вывести войска из Полоцка и приходилось продолжать снабжение своей группировки через условно недружелюбную русскую территорию. Ну и еще один просчет — Делагарди и не думал, что русские станут вести активные боевые, или, скорее осадные, действия. Снега, морозы, ветра — это время сидеть у камина, а, лучше, у добротно протопленной печи, но не воевать. Санитарные потери должны быть у русских невозможно огромными. Так что они сильно удивляли и заставляли завидовать даже шведского генерала.

Не слепой Якоб Пунтусс, видит, как чуть ли не с каждым месяцем русская армия преображается. Тренировки проходили и в гарнизонах Великих Луг и в Опочке, Пскове. Генералу сообщали об этом все офицеры, которые проходили через русские территории. Русские готовили новые тактики ведения боя, нечто, до того не используемое.

— Что вы предлагать? — после часа препираний и не менее двух десятков «нет» от русского воеводы, спросил Делагарди.

Хворостинин обрадовался, чего скрыть не получилось и шведский генерал вымученно ухмыльнулся. Теперь Юрий Дмитриевич может озвучить заученную формулу.

— Ты, генерал, становишься на время пленником. После войны с Польшей, возвернешься в Швецию. Так и с твоим войском. Кормить будут, в разных русских городах станут привлекать на работы по строительству дорог. Коли Швеция не вступит в войну, так и за плату твои воины работать станут, — выложил условия Хворостинин.

— Наше оружие? — раздраженно спросил Делагарди.

— Все вооружение вы оставите! Если Швеция не вступит в войну, то за оружие, как и за коней, шведскому королю будет уплачено честно, как за новое, — прояснил ситуацию Юрий Дмитриевич.

— Это есть произвол и попрание чести! Начнете войну, если я не есть сдаться? — вызверился генерал.

— А ты не кричи, швед! Ты у меня нынче, а не я у тебя. Тут я решаю, кто гость, кто враг! Насколько у тебя дров? А припасов съестных? — повышая голос говорил Хворостинин.

— Хватит нам еды! — продолжал противиться Делагарди.

— Ты не знаешь, что склад с припасами в Полоцке сгорел четыре дни тому? — смущение у наказного воеводы переходило в самолюбование.

Сейчас Хворостинин мстил шведу за то, что Юрий Дмитриевич его опасался, боялся сорвать переговоры, дать слабину или закружиться в водовороте слов и фраз. Нет, позиция Россия непреклонна, а воевода непреклонно о ней вещает в то время, как шведский генерал явно растерян.

— Подлая война! Это уже подлая война! — шипел Делагарди, взявшись за эфес своей шпаги.

Хворостинин подобрался и так же положил правую руку на эфес сабли, пока не предпринимая попыток извлечь клинок из ножен.

— Я прибуду в Полоцк и посмотреть, как дела. После прислать ответ. Но ждать гарантии, бумага, где есть прописаны условия, — сказал Делагарди и, проявляя крайнюю степень невежества, не попрощавшись, вышел из комнаты, где были переговоры.

— Строптивы какой! — ухмыльнулся Хворостинин. — Куды ты денешься?

В Полоцке уже как полгода назад была внедрена группа из трех человек под видом ремесленников. Эти бывшие царские телохранители, действительно, учились на Матвеевских мануфактурах скорняжному и сапожному делу. Ну а шведы привечали хоть каких мастеров. Восьмитысячной армии нужно было постоянно чинить свою одежду и обувь. Пришло время, и склады начали гореть. После все трое законспирированных диверсанта смогли покинуть город.

Через десять дней, когда были перехвачены аж четыре группы вестовых от Делагарди, а обученные соколы свалили трех голубей с посланиями, пришли известия и к Хворостинину. Шведы временно, на один год, сдаются, оставляя свое оружие.

*……………*……………*

Бахмут

28 марта 1609 года

Степан Иванович Волынский был доволен своей судьбой. Ранее воевода не самого большого и значимого городка Болхова, теперь он стал большим человеком, боярином, членом Боярской Думы. Вот только, время, чтобы заседать в Думе у него не оставалось, кроме только декабрьского заседания, где были собраны почти все бояре. Ну так на той Думе решались важные вопросы о сложном предстоящем годе.

Даже отметить Рождество Степану Ивановичу было недосуг. Ему государь-император поручил очень важное дело — встречу и сопровождение огромного войска кочевников. Шли почти двадцать пять тысяч степняков из башкир, калмыков и Богу одному только известно, кого именно еще. Вот и союзники же, даже не так, а подданные государя-императора, а все войска, что есть у России на юге напряглись и изготовились к драке. Возможно, у русского человека все еще пробуждается чувство опасности при виде кочевников.

Вместе с тем, мероприятия по предупреждению разбойничьих дел со стороны