Стерх стал с ним рядом и тоже заглянул в пропасть. Ему тут же захотелось лечь и отползти назад, на твердую землю. Потому что не ощущать притяжение этой пустоты было невозможно.

– Тому, кто отсюда свалится, – продолжал лейтенант, – уже ничего в жизни будет не нужно.

– Вы говорили, что вычислили это убийство… Объясните, пожалуйста.

– Очень просто, – засмеялся лейтенант. – Я сам-то не сразу заметил, а потом вдруг ночью проснулся, и меня как ударило… Что это не может быть ни самоубийством, ни несчастным случаем. Утром доложил начальству, а они меня стали отговаривать от рапорта, мол дело не имеет значения… Как же не имеет, если человека убили?

– Вы в милиции давно служите?

– Около года.

Скорее, существенно меньше года, решил Стерх. Иначе ты бы не просыпался по ночам по поводу преступления, и не доказывал начальству свою точку зрения, мотивируя… всего лишь справедливостью.

– Так что же в этой истории вас как бы «ударило»?

– У нее правая рука была в кармане курточки, – ответил лейтенант.

– Что?

– Вот и мои… коллеги так же спросили, когда я им это выложил.

Он говорил довольно чисто, без южной тягучести и без признаков украинской скороговорки. Если бы он определенно не был жителем Крыма, Стерх решил бы, что он никогда не выезжал южнее Оки или севернее Владимира.

– Видите ли, товарищ детектив, – в голосе юноши зазвучали нотки триумфа, – когда девушку нашли, меня тут не было, я ближе к Балаклаве находился. Но я посмотрел на фотографии, и увидел, что одна рука у нее в кармане. – Он помолчал, посмотрел на вид, открывающийся им, еще раз безотчетно улыбнулся. – Выглядела она ужасно, вероятно, ни одной косточки целой не осталось, особенно пострадала голова. Но… Значит так. Самоубийством это не может быть, потому что человек, каким бы крутым он не был, когда кидается с высоты, расставляет или выставляет вперед руки. Это у него подсознательная реакция, защита от грозящего удара. Это так же нелепо, как бросаться с высоты боком… Всегда бросаются или лицом, или спиной, как бы прячась от грозящей опасности. Понимаете?

– Продолжай, – кивнул Стерх. – А почему это не несчастный случай?

– Ну, просто несчастных случаев тут быть не может. Она явно подошла к краю, а если человек подходит к краю… Попробуйте сами, подойдите ближе, еще ближе.

Стерх поймал себя на том, что расставил руки, готовясь вот-вот сесть на землю.

– Вот так-то, – рассмеялся лейтенант. – Вам захотелось схватиться за что-то, хотя бы за землю. Причем это очень сильная реакция, мне опытные горцы говорили, что даже они в некоторых случаях берут в руки камень, чтобы хоть за что-то держаться, как психологический метод обмануть подсознание. Или держатся за край куртки, а иногда цепляются за свой пояс…

Стерх сглотнул слюну, поднял камень, сжал его и выпрямился во весь рост. Нет, все равно, ни одного шага вперед он сделать уже не мог.

– Так, может, и она держалась за что-то в кармане?

– В кармане держат руки, но там бессмысленно что-то сжимать, это не дает ощущение опоры.

– Согласен, – кивнул Стерх. – Один – ноль, в вашу пользу. И вы сумели это доказать, раз дело открыто вновь?

– Ну, это было нелегко. Знаете, в первые годы службы никто не относится к тебе серьезно.

– Знаю, – признался Стерх.

– Но им не осталось ничего другого, как согласиться. И дело было возобновлено. Только занимаются им не наши… А из Симферополя.

– Не знаете, что они выяснили?

– Курточка китайская, белье французское, обувь польская. Явная туристка, потому что у нас на полуострове никто с такими приметами не пропадал. Данные экспертизы нам не сообщили.

– А вы на свой страх и риск не пытались что-нибудь выяснять?

– Пытался. Мне, знаете ли, любопытно было… Но я получил за это любопытство по шапке.

– Пусть вас никогда не оставляет это любопытство, – сказал Стерх, и подкинул камень на руке.

Оказалось, ко всему можно привыкнуть, даже к этой высоте. Лейтенант посмотрел на него с явным напряжением. Очевидно, он боялся, что Стерх бросит камень с горы, а это было бы примерно то же самое, что стрелять из ружья по городу, и надеяться, что ни одна пуля не попадет ни в дом, ни в человека. Стерх вздохнул и положил камень строго на то самое место, где он лежал раньше, лейтенант от облегчения даже кивнул.

– На руке девушки было колечко. По виду смахивающее на те, что иногда делают местные умельцы… Я попробовал выяснить, нет ли таких в округе. Но налетел на выговор. Правда, устный.

– Да, – вздохнул Стерх. – Кольцо.

– А вы ведь не просто так задаете эти вопросы. У вас есть кто-то на примете, кто имеет отношение к этому делу?

– Я думал, что есть, – согласился Стерх. – Но особа, которая могла погибнуть, вернулась домой в целости и сохранности. Вот только без кольца.

– Тогда это не та особа, – сказал лейтенант. – Нет трупа – нет и дела.

– Вы сказали, что были сделаны фотографии тела, – произнес Стерх, отступая, наконец-то, от края пропасти и направляясь в сторону тропинки, по которой они поднялись.

– Да, были. Но следователи из Симферополя забрали почти все.

– Все или почти все?

– Одну фотографию я оставил. На память. Все-таки, мне удалось впервые сделать что-то… полезное. Чего не сумели другие, более опытные чины.

– Покажешь? – спросил Стерх. Он снова, как у него бывало уже не раз, путался в «ты» и «вы». Это его раздражало, но чаще он этого и сам не замечал.

– Она у меня дома, – сказал лейтенант.

Спустившись, они пошли довольно крутыми и узкими улочками, более похожими на коридоры не в меру большой коммуналки. Попетляв, Стерх запоздало подумал было, что следовало и поднимать, и ехать к дому этого лейтенанта на машине. Но тогда бы он не увидел этих иногда совершенно деревенских проходов между заборами, не шире полутора метров. Впрочем, теперь об этом было поздно думать. Это лишь свидетельствовало, что сам Стерх по-прежнему находился отнюдь не в лучшей форме.

Наконец, лейтенант подвел Стерха к покосившейся, невысокой мазанке, определенно украинского образца. Лейтенант смерил взглядом превышающего метр восемьдесят Стерха и предложил:

– Подождите в беседке, я сейчас ее вынесу.

Стерх с облегчением уселся на дощатую лавочку в беседке, увитой уже начавшим поникать виноградом. Пара темноватых и чуть пыльных гроздей висела прямо над столом, неподалеку от лампочки. Стерху невероятно захотелось залезть на стол и сорвать хоть несколько ягод, но он не стал этого делать. Вместо воровства винограда он закурил. И снова его легкие сжал такой спазм, что в глазах запрыгали темные круги.

– Вот и я, – объявил лейтенант, протягивая Стерху конверт из коричневой бумаги.