– Идеей, – признался Стерх. – Дикой, ненормальной и неправдоподобной.

Вика вытерла руки и пошла в большую комнату, за свой стол. Допрашивать Стерха ей было сподручнее со своего рабочего места. Стерх отправился за ней.

Расположившись в своих креслах, оба закурили, Стерх для разнообразия попробовал трубку, а Виктория, как это ни странно выглядело, закурила какие-то коричневые сигаретки с фильтром и парусником на обложке. Название Стерх даже не попробовал запомнить, ему было достаточно определить по запаху, что это опять оказался очень крепкий, чуть не сигарный табак.

– Что за идея? – спросила Вика. – И чем она вызвана?

– Почти ничем, – признался Стерх. – Если более подробно, то самим строением этого дома, цветом его обоев, телевизором, положением фотографии на стене.

Вика заинтересовалась, но Стерх умолк, он и не собирался делиться впечатлениями.

– Ты прямо как Мегрэ какой-нибудь, – сказала она наконец, прерывая паузу. – А по факту, чего мы добились?

Стерх опять чуть усмехнулся.

– Все той же идеи. С которой я не знаю что делать.

– Слушай, мне это надоело… Подсказку какую-нибудь можешь дать?

– Если бы у нас были официальные полномочия, я бы знал, кого и как допрашивать. Но так как мы частники, то… Все разом становится очень сложно. Мы не можем задавать слишком лобовые вопросы, не можем настаивать на них, не можем добиться ответов, если кто-либо не захочет с нами разговаривать.

– Как-то все слишком туманно, – поморщилась Вика.

– Верно, – согласился Стерх.

В этот момент затренькал входной звонок. Стерх удивленно посмотрел на Вику. А она сразу подобралась, поднялась, не стесняясь Стерха одернула юбку, и пошла к двери. Вернулась через мгновение, на ее лице читалось изумление.

За ней, отстав лишь на пару метров, вышагивал старший следователь облпрокуратуры Костя Линдберг. В руке он тащил огромный даже для него полусложенный зонт, который он пытался сделать меньше, но конструкция все равно напоминала шатер или парашют.

Стерх вздохнул и сразу стал спокойным, как старый ботинок, который поставили подсыхать около батареи. Он смотрел на бывшего коллегу с видом наивного простака, у которого не хватает соображения даже удивиться.

– Ну, ты забрался, – сказал Линдберг, отказываясь одолеть свой зонт и просто уместив его посередине комнаты в полураскрытом состоянии. Плащ, на котором блестели капли дождя, он даже и не пытался снять.

Он поместился в кресло перед столом Стерха и почти довольно осмотрелся по сторонам, едва не вывихивая себе шею.

– Это и есть твой офис?

– Что-то ты сегодня без своего спутника, – пробормотал Стерх, решив не здороваться, если Линдберг сам выбрал подобную тактику.

– Ждет внизу, в машине. – Линдберг подумал, посмотрел на Вику. – Кофе будет в самый раз, – пророкотал он. Потом его взгляд упал на Стерха, и он мгновенно взъярился. – Кроме того, у моих людей есть работа, которую они должны исполнять. И я не хотел бы отрывать их от дела.

– Тогда, господин Линдберг, – отозвался Стерх, – если вы восстановили свое дыхание, прошу переходить к делу. – Помолчав, он объяснил: – Это мой дом, и я не намерен выслушивать здесь комментарии, в которых для меня нет ничего нового.

– Ладно, может ты и прав, – решил Линдберг. Он получил из рук Вики чашку кофе, чуть удивился такой оперативности, помешал его ложечкой, и удивился еще больше. – Надо же, не растворимый… – Сделал глоток, повернувшись всем телом, посмотрел на шкафы с делами, на репродукцию Брейгеля. – А вообще-то, должен признать, неплохо. Я бы тоже хотел иметь что-то похожее у себя.

– Да, отлично, – согласился Стерх. – Что еще?

Но Линдберг был слишком старым и опытным следователем, чтобы терять хоть малейшее преимущество. Поэтому он просто стал прихлебывать кофе, осматриваясь, как бы случайно, на Вику, которая, несмотря на свои развернутые плечи, заметно нервничала, поправляя очки. Потом, все чаще, очевидно, собираясь с мыслями, он стал присматриваться к Стерху. Допив кофе, он с удовольствием фыркнул, достал сигару, на этот раз в красной коробочке с надписью «Винтерманс» и сунул ее в пасть. Вика щелкнула огонек, но Линдберг вытащил из ее пальцев зажигалку и закурил по всем правилам, чуть поворачивая сигару в губах.

– Что это за фокусы с допросами в областной клинике? – спросил он, наконец, выпуская клуб остро пахнущего дыма.

– По месту работы Марины Шамотиной? – переспросил Стерх. Пожал плечами. – Я выполнял свою работу.

– А по шее за это не хочешь? – спросил Линдберг, подаваясь вперед.

– Осторожнее, Линдберг, Виктория спит с кодексом, поэтому может в любой момент обвинить вас в оскорблении личности.

Стерх так и не сумел, как всегда, до конца обращаться к этому человеку на «ты», хотя после Воронежа решил, что уже перешел этот рубикон.

– А что ты скажешь на мое предложение о препятствовании следствию?

– Я бы попросил представить факты, – отозвался Стерх, после небольшого раздумья.

– С нами, ссылаясь почему-то на твою коллегу, почти все отказываются разговаривать и сообщать хоть что-то стоящее. – Линдберг вздохнул с отвращением. – Понимаешь, Стерх, они все оказались подготовленными к нашим вопросам. Они уже проходили этот этап с тобой, и отлично поняли, что лучше вообще отвалить от всего этого дела. Как тебе ситуация?

– Люди имеют свободу воли, не могу их в этом упрекать.

– Но ты своим вмешательством их буквально сориентировал, и против нас!

– Мне кажется, что непрофессионализм своих помощников вы пытаетесь спихнуть на нас, и сделать нас ответственными за то, в чем мы не можем и не собираемся быть виновными. Даже перед судом, – сказал Стерх. – Вернее, именно перед судом. – Он помолчал. – Когда мы подписывали контракт с Халюзиным, мы не знали, что дело обернется убийством. И вашим вмешательством.

– Выкручиваешься, – сказал Линдберг. – Значит, полагаешь, что виноват.

– Давишь, – фыркнул Стерх. – Значит, понимаешь, что кроме слов за этим ничего не стоит.

– А что ты скажешь на то, что из шкафов отдела кадров Воронежского меда исчезло ее личное дело? И теперь треть моих людей должна проводить мелкое и совершенно безнадежное расследование чтобы узнать, кто продал неизвестно кому папочку с ее данными.

– Недобросовестность кадровиков, наблюдаемая в последнее время, – отозвался Стерх, – вещь неприятная. Но мы тут ни при чем.

– Это точно?

Стерх посмотрел на Вику. Она лишь изобразила бровями нечто возвышенно-благородное.

– Неужели ты считаешь, что я стал бы скрывать хоть что-то стоящее, если бы располагал этой информацией?

– Я действительно не знаю, на какой ты стороне, Стерх, – отозвался Линдберг, и уже чуть спокойнее затянулся сигарой. – И если мне станет известно, что мои подозрения небеспочвенны, то можешь попрощаться со своей лицензией.