Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так что, может, и дело… а если не дело — околочу бивнем. Правда, с пояснением, за что околачиваю. И… на последней мысли я оскалился.
— Уже не принести ли извинения и не компенсировать ли отставному десятнику Младу Пшёному его изгнание из пограничной стражи, без пансиона и мзды за увечье? — скалясь уточнил я.
— Прошу меня простить, почтенный, но я не понимаю, о чём вы ведёте речь, — вопросительно поднял бровь чин.
Ну, мне не жалко, так что вкратце обрисовал расклад с моим дворецким.
— При этом, уважаемый Алларт, виновен «наполовину» в таком деле служивый быть не может. И либо его выгоняют с позором по суду, а то и направляют на каторгу. Либо выплачивают надлежащий пансион и компенсацию, — подытожил я.
— Сия история мне неизвестна, почтенный. Но коли так, как вам известно — позорят Пограничную Стражу, в чём я разберусь, заверяю вас. Млад Пшёный — ваш слуга, который встретил меня, с повреждённой ногой? — проницательно уточнил он, на что я кивнул. — Разберусь. Правда, почтенный Михайло Потапыч, в случае, если вина отставного десятника будет установлена, Пограничная Стража не сможет простить ему преступление, и будет, как вы сказали: суд и, возможно, каторга.
— Это я понимаю, — кивнул я, всем видом показывая, что не имею возражений.
Просто достоверность рассказа Млада — процентов девяносто девять. А если дворецкий такой актёр и «катает на осле» самого почтенного меня — то и пусть валит на каторгу. От меня ему прилетит как бы не похуже.
Но вопрос, на кой заявился этот человек-паук оставался открытым, так что уставился я на него выжидательно. А он начал рассказывать, ну и выходила довольно интересненькая история.
Итак, есть некий род владеющих на границе Золотой Волости. Точнее — уже в границах, а вот тут начинается интересненькое. А именно: Корифейство эту землю банально купило. Для спрямления границ и прочей фигни, или по делу — ни мой посетитель не знал, ни, как понятно, я. Так вот, земли купили, ряд составили, и, помимо непосредственно внушительной суммы авров, Корифейство брало на себя обязательства безопасности этого рода, до прибывания последних в особняк в Золотом, который также был частью сделки. Что вроде как странно, а вроде и не очень: ряд или сделка осуществлялась «наличными», переться надо было через всю Волость, а соседи у продавцов (пока не названных) были ребятами весёлыми и резкими, как понос.
А дальше — чисто чиновное головотяпство, как по мне. Управа Земель, вместо того, чтобы обратиться к воеводе, направила задачу пограничной страже. Что вроде как логично, только десятки тысяч золотых — слишком крупная сумма, чтобы полагаться на средних одарённых, пусть и с боевым опытом. Ну и сам мой посетитель, точнее, его начальство, тоже блеснули интеллектом: вместо того, чтобы послать Земельщиков к воеводе, они выдали: всё сделаем. И, естественно, всё пошло по звезде. Десяток родовых и под сотню их слуг сопровождали четыре десятка стражи. И на второй день пути происходит нападение, которое стражники с трудом отбивают. Но, во-первых, сокращаясь списочным составом до полутора десятков. А во-вторых, телега с казной, само собой, тю-тю. Род этот козыряет парой синяков и прочими атрибутами жестокого нападения, добирается до Золотого и начинает высказывать претензии, в смысле «ряд есть, давайте-ка договоримся полюбовно». Земельщики кивают на пограничную стражу, а у моего посетителя и стражи начинает основательно припекать филей. Дело в том, что практика взыскивать убытки с непосредственного косячника, даже если он служащий, в Корифействе распространена. А пограничники стали такими косячниками, как только они взялись, но не выполнили «заказ» по сопровождению. Не брались бы, что могли сделать (это паучидзе скорбно подтвердил на моё прямое уточнение) — никаких вопросов, но тут уже не отмажешься. Деньжищи действительно очень и очень большие, а платить придётся именно главе стражи и всяким там товарищам и прочему руководству. Причём, не заплатят «полюбовно» — придётся по суду: на блеянье в стиле «денег нет, но вы держитесь» родовичи, пошуршавшие в Золотом, стали тонко намекать на корифейский суд.
— Хм, пока я варианта не платить для Стражи не вижу. Хотя есть у меня подозрения… Вы говорите, при нападении эти родовичи не пострадали?
— Нет. Вроде и вызывает сомнения, но сгрудились вокруг телег с детьми и стариками. И сами так говорят, и стражники тоже видели. Так что в бою не участвовали, тати к ним и не рвались. А за телегу с казной биться они не стали: «По ряду не наше дело, а ваше: в целости и сохранности нас доставить», — явно процитировал он.
— Давайте так, уважаемый Алларт. За дело я взяться готов, но пока вы мне не покажете ряд, пока не разберусь, сказать, смогу ли я быть поверенным в суде от пограничной стражи — не смогу. Стряпчим, разбор дела и его подготовку ведущим — могу стать хоть сейчас и ряд с вами подписать. А остальное — только после того, как я про дело побольше узнаю.
— Что ж, пусть так, почтенный. А во сколько вы оцените свои услуги?
— Дорого, — оскалился я.
И он даже не торговался, что, учитывая примерные суммы «компенсации» — скорее нормально. Ряд о работе стряпчего подписали, где «тайное останется тайным» было чётко указано, после чего дядька извлёк из саквояжа переписанный ряд, записанные со слов стражей описания и в целом небесполезную информацию.
— В Управу Пограничной Стражи, почтенный, вас беспрепятственно пустят, если появятся вопросы, в бумагах не нашедшие ответа.
— И с выжившими стражниками, возможно, придётся побеседовать, — уточнил я, на что клиент кивнул. — Что ж, время позднее, с завтра и начну.
— Срок у нас, почтенный, седмица. Рымичи седмицу как крайний срок обозначили и в суд обратиться грозятся.
— Учту, уважаемый, — кивнул я.
И распрощался, проглядывая бумаги и размышляя. Нет, понятно, что «проверка», вот только нужность для стражей это не отменяет. И с рядом поизвиваться пришлось, не хуже Серпента: изначально там был уровень: «сделать красиво», что не получалось
