Обед затянулся на несколько часов – надеюсь, во дворце не все трапезы такие длительные. Уже наступил вечер, когда мы с Майером распрощались в коридоре, чтобы встретиться завтра и войти в новый статус законных супругов. Он наклонился, поцеловал меня в щеку и прошептал в самое ухо:

– Волнуешься, Айса?

– Все меньше и меньше, – честно призналась я. – Если меня не сожрали тогда, когда все вооружились вилками и столовыми ножами, то завтра придворные точно до моей плоти не доберутся. Не хочешь глянуть на мое свадебное платье? Уже должны были доставить в спальню. Знаю-знаю, что это не принято, но не в нашем же с тобой случае.

Он глянул на меня с легкой улыбкой:

– Вот это меня до сих пор беспокоит больше всего – наш с тобой случай. Ты даже не волнуешься о простых романтических традициях, как не волнуюсь о них я. Сомневаюсь, что богиня одобряет такие союзы.

– Одобряет, – решила я за всех небесных светил. – Тогда до завтра, Майер. Надеюсь поразить тебя самым великолепным нарядом за свою жизнь.

Встала на цыпочки и теперь сама чмокнула его в щеку, сжав пальцы на его сложенной руке.

Служанок сразу отослала. Они принесли специальные мази для волос, которые стоит нанести на ночь и сделать локоны податливыми и блестящими. Но я заверила, что с этим справлюсь сама. Времени у меня было достаточно и на ароматную ванную, и на то, чтобы тщательно рассмотреть каждую вышивку на жемчужной ткани. Длинная фата будто гипнотизировала, затуманивала взгляд, но я тряхнула головой и отошла от нее – я не испытывала страха и сомнений, но очень боялась, что начну, и не давала себе ни единой для того возможности. Я долго стояла у окна и рассматривала темнеющие аллеи, многочисленные столичные огни вдали и едва проклевывающиеся из черноты звезды. И не могла поверить, что я здесь, в Сердцевине – жива, здорова, завтра выхожу замуж за дракона, которого не люблю, но которому бесконечно доверяю. Многие о такой судьбе и мечтать не смеют. Я сама, еще какой-то год назад, жила будто на плахе с затянувшейся казнью – и только ждала, когда же придет мой конец. Сейчас я обязана быть счастлива. Целый час я заставляла себя ощущать, насколько же я счастлива.

Устав от этой тяжелой работы, взяла банку с мазью для волос и отправилась в ванную. Но в этот момент в дверь тихо постучали. Я не успела ответить – дверь распахнулась, впуская саму императрицу. Ойкнув, я присела в реверансе, хотя и почувствовала себя неприлично одетой – всего лишь в длинный пеньюар. Ее величество, к счастью, была одна, голосов фрейлин не раздавались даже из коридора. Она махнула рукой, останавливая мои ненужные извинения за вид:

– Успокойся, Айса, я зашла поговорить. Садись.

Отставив банку, я поспешила занять место напротив высокопоставленной особы и ждала, когда она начнет разговор. Показалось, что в глазах ее не было негодования моим поведением сейчас или за обедом – лишь какая-то усталость:

– Итак, тебе здесь удобно? Не нужно ли еще чего? Понравилось ли платье?

– Оно божественно, ваше величество! – я ответила с удивлением, поскольку понимала – не для этих вопросов императрица пришла, они лишь предисловие.

Я не ошиблась.

– Айса, то легкое пренебрежение к тебе при дворе, которое ты уже наверняка ощущаешь, пройдет. Уж я постараюсь поспособствовать, чтобы оно прошло. Через пару недель после свадьбы вы сможете уехать куда угодно. Я приложу все усилия, чтобы к дворцовой жизни тебя не приближали и лишний раз не дергали, ведь вряд ли тебе это вообще нужно. А Майеру это не нужно было никогда.

– Вы очень добры, ваше величество…

Прозвучало совсем уж жалко, так и хотелось в конце добавить «Почему?». Удерживалась я только на воспитании, но любопытство уже начинало превалировать. Императрица чуть склонила голову и, пристально глядя мне в глаза, задала странный вопрос:

– Так вы с Майером полюбили друг друга? Мы очень привязаны к нему и ради него готовы на любую доброту.

– Полюбили, – ответила я. – Разве мы женились бы, вопреки всем предрассудкам, если бы не полюбили?

– Врешь, – она произнесла устало и вскинула руку, прерывая мои реплики. Повторила громче и напряженнее: – Врешь! Не забывай, что говоришь с драконом, очень могущественным драконом, ведь я ровесница моего возлюбленного мужа. Мы чутко улавливаем эмоции своих родных и любимых, но способны хотя бы приблизительно понять и чувства всех остальных людей. Ты не любишь своего жениха, в тебе нет ни грамма страсти к нему или хотя бы влюбленности. – Она резко встала и подошла к окну, отвернувшись от меня. Закончила намного тише и спокойнее: – И я благодарна тебе за эту жертву.

– Жертву? – я повторила эхом.

Она невесело усмехнулась:

– Разумеется. Я вижу твою силу, вижу, как остервенело ты следуешь той сделке, которую заключила с императором. И за это я тебя искренне благодарю. За это же буду помогать тебе здесь, покуда хватит моих сил. За это же мы с его величеством прощаем тебе и твоей семье те проблемы, которые вы создали. Если Имельские князья способны порождать таких детей – они в любом случае выгрызут себе свободу, не сегодня – так завтра.

Я тоже поднялась на ноги, задрожав от неясного волнения. И врать ей почему-то отчаянно не хотела – императрица уже уловила самое главное, потому и другую ложь скорее всего заметит:

– Я не подведу вас, ваше величество, – пообещала тихо, но уверенно. – Я слишком сильно ценю вашего сына, чтобы создать ему любые проблемы. Простите меня за дерзость, я все-таки осмелюсь спросить – почему вы так отчаянно боитесь его выбора? Разве ваш старший сын счастлив от того, что женился на нелюбимой?

– Тирий счастлив, потому что все равно проводит большинство ночей в постели своей любовницы. От его жены требуется только родить нам внука и дальше носить прекрасные платья, которые Анабель очень идут, – цинично объяснила императрица. – Ты, кажется, не поняла самого важного. Элвину с его мудростью, самоконтролем и спокойствием намного проще было бы вынести бремя власти. Если бы боги существовали, то они подарили бы мне сыновей в другом порядке.

У меня от такого неуместного признания дыхание перехватило:

– Вы… вы хотите сказать, что размышляли об изменении порядка престолонаследия?

– Конечно, нет, – она повернулась и посмотрела на меня. – Для империи нет ничего хуже семейных дрязг за власть. Но кто знает, что произойдет в будущем – с Элвином и Тирием, с их детьми или внуками? И это объясняет, почему мы не можем разрешить Элвину допустить настолько глобальную ошибку. Ему в любом случае быть если не императором, так главой рода Ео. На самом деле мы обожаем Хинанду – этого демоненка невозможно не любить, но были против их помолвки как раз на случай непредвиденных изменений. Однако она молода и может родить несколько детей, и, если боги разрешат, хотя бы один из них будет драконом. То есть его брак с Хинандой – не полная катастрофа, в отличие от… – она замолчала и демонстративно глянула на мой живот.

Я бездумно прижала под грудью рукой.