Просто делай, Блау.

***

Внутреннее чувство времени появилось через двадцать декад. Внезапно я осознала, сколько мы здесь, и сколько нам ещё осталось. До этого мне сообщал Ликас.

Появилось внутреннее чувство направления – иллюзорности пространства, я почти чувствовала границу, напоминающую купол где-то там вдали, за которой время искажается и течет совершенно иначе. Ликас приходил и уходил, каждый раз неудовлетворительно качая головой – горка камней голышей росла, я даже накарябала на каждом иероглиф с именем, исчиркала почти отвесные скалы внизу картинками и стрелочками, как дикие люди до Исхода, но это не помогало.

Горы – не сдвигались. Степь полыхала яркими цветами, почти плавясь от полуденного зноя, я – продолжала тренировать плетения, те самые, ради которых я рвалась в круг.

Проекция песочных часов надсадно выла, сообщая об очередном провале.

Не думай. Просто делай, Блау.

И я – делала.

***

Декада сменяла декаду. Я плела чары, медитировала, глядя на черные отвесные скалы, пытаясь сдвинуть эту махину с места, тренировалась – Ликас начал учить меня ближнему бою, но в странной аларийской манере, от скуки занялась каллиграфией и выписывала свиток за свитком, тщательно следя за правильной постановкой запястья, и … тосковала, тихо сходя с ума.

В Тигийском было не так, там не было времени думать, и задача была четкой, конкретной и выполнимой. Я устала. Соскучилась по дому, нотациям дяди, глупым вестникам Акса, плюшкам Маги, гомону кухни, соскучилась по своей кровати, ворчанию Старика, лошадям и… снегу. Ликас так и не разрешил мне сделать снег – Наставник сильнее на своей территории. Не раньше, чем я сдвину Лирнейские, сказал он.

Я медленно сходила с ума, чувствуя себя бабочкой в янтаре, как будто время застыло, и не существует ничего кроме этой степи, как будто реальный мир мне привиделся, и я останусь здесь навсегда до следующего Исхода.

Как Ликас проводит здесь зимы? Десятки зим? Один?

Отдыхать Наставник тоже предпочитал с пользой. Пока я дышала, как загнанная лошадь, после очередной тренировки в лабиринте, развалившись на траве, Ликас рассказывал о традициях аллари. Скупо, коротко, только самое важное, но – делился, и даже иногда отвечал на вопросы.

Совет аллари ещё называли «Советом двенадцати». Двенадцать старейшин – по два на каждый Предел. Раньше было по одному, но шесть пределов мы потеряли, Империя уменьшилась почти наполовину с эпохи расцвета. Мирийская провинция отделилась последней и стала республикой.

«Совет двенадцати» – это внутренний совет, есть ещё внешний, куда входят убеленные сединами старцы чистокровных аларийских кровей из всех сопредельных государств и территорий. Внешний совет Ликас обсуждать отказался, но и так было очевидно, что аллари просто вездесущи, кочуют куда хотят, прикрываясь своими таборными караванами, и границы им не писаны.

– И что они хотят от меня? Это напоминает Трибунал, – я фыркнула, представив их таборные обычаи – проситель перед Старейшинами, которые в своем праве. Идея быть просителем мне не нравилась в принципе.

– Попросят… продемонстрировать что-нибудь в круге, – терпеливо пояснил Ликас. – Я скажу что, и ты сделаешь.

Честь была сомнительной – неужели некоторые из аллари проделали такой огромный путь с Юга и Запада, чтобы прибыть на Север, только ради одной цели – убедиться, что Вайю Блау ничего из себя не представляет или… убедиться в обратном?

Я смогу вернуть Нэнс, если хорошо покажу себя на Совете. Что такое «хорошо» Ликас не пояснил, и, вздохнув, просто посоветовал быть собой. Света в мешке не утаишь, сказал он. Всё будет видно, поэтому можно даже не пытаться.

Вопрос о Нике Ликаса рассмешил, и мы поругались второй раз за всё время пребывания в круге, я вернулась к своей горе и молчала декаду. Сакрорум слишком мелкая сошка для аллари, чтобы уделять ему внимание.

– Но я рад, что он сдох, – сказал Ликас. – Нет горца – нет проблем.

Аллари не трогают горцев, высокогорные упрямцы сами рыли себе яму, и сейчас благополучно угодили в неё. И тут Ликас был полностью солидарен с дядей – никаких горцев в моем ближайшем окружении быть не должно. Категорически. Мне придется выбрать – аллари или горцы.

– Никто не будет указывать Блау, – шипела я тихо. Хотя из всех псаковых твердолобых горцев меня волновал только один, жизнь и смерть которого была под вопросом.

– У вас с родом Хейли неразрешимые противоречия. Представь, что такие же противоречия у нас с горцами, – пояснял Наставник совершенно спокойно. – Я, Нэнс, круг, возможности, поддержка старейшин… или горстка идиотов, которые приносят одни проблемы?

– Почему вы подставляете горцев? – косичка Нарочного со свитком Мора не давала мне покоя.

– Они подставили себя сами, когда предали аллари, – нехотя ответил Ликас. Больше он не произнес ни слова, как я его не пытала.

Я хотела выйти в круг – посмотреть на Керн с изнанки. Карта, которую прислал мне Гладси отпечаталась в голове. Мысль о том, что все вещи связаны между собой в единое целое не давала покоя. Я не знала, что я хочу увидеть, что именно найти, но знала совершенно точно, что пойму, как только увижу.

Но Ликас сказал – нет. Ни изнанки, ни пещеры Хранителей, ни Источника аллари. Нет всему вообще, кроме тренировок – нельзя было никуда. Если меня не устраивает одна зима и одно пространство – мы можем вернуться. Поэтому я заткнулась, отложив тестирование источника на следующий переход с круга на круг. Не удалось на третьем, попробуем на четвертом.

***

Мы – танцевали. Точнее танцевала стройная изящная аларийка, босая, отбивая маленькими ножками ритм. Звенели браслеты, изгибалась тонкая шея, взлетали кисти крыльями в свете костра, алая юбка вилась колоколом вокруг ног.

– В этом, что сложного? – обреченно спрашивал Ликас, с полнейшим равнодушием взирая на красавицу.

– Ничего, – я поджала губы и упрямо сложила руки на груди. – Но я не буду вилять бедрами вот так, перед всем аларийским табором. Это – неприемлемо.

– Вайю, – Ликас сделал глубокий вдох, – ты любишь и умеешь танцевать. Это – наши традиции, танец – просто способ показать уважение к нашим традициям…

– Тогда старейшины станцуют мне вальс? Или что там популярно в Столице в этом сезоне, чтобы продемонстрировать мне свое уважение?

– Вайю!

– Я поняла, уважение – это очень односторонняя вещь.

Молчали мы долго. Проекция красавицы кружилась вокруг костра, звенели браслеты, сияли монисто, взлетала огненными сполохами юбка…

– Наставник… я понимаю, но не буду учить танец специально для старейшин. Я готова прыгнуть через костер согласно традициям, и проявить уважение как-то иначе. Отработать на изнанке, – фыркнула я. – Но я не буду преклонять колени или танцевать. – Аларийский этикет мы тоже начали осваивать потихоньку. И первое, что следовало сделать – это встать на колени, приветствуя Совет по всем правилам. – Интеграции не получится, я не впишусь в иерархию аллари. Единственный, перед кем в этой жизни я добровольно встану на колени – это сир Кастус Блау, – добавила я тихо.