только ушами, — протянула она, — если только она не молчала, как я могла понять.

Альберт заметно напрягся, а Исаак недоумевал..

— Получается вы видели ее?

— Нет, я вообще никого не помню, — заявила Ана.

Судья не выдержала:

— Думаю потерпевшая не в состоянии на данном этапе дать вещественные показания, которые помогли бы суду.

— Я что мертвый человек, что вы мои слова всерьез не принимаете?

— Ана, что с тобой!? — не выдержал отец.

— Вам есть, что добавить? — еще раз переспросила судья.

— Сегодня нет.

— Да, действительно, вам было нелегко, наверное, — обратилась она к отцу с жалостливым голосом, намекая на то, что дочь явно не в себе.

Ана вернулась на место, не глядя на отца и Альберта, которые были в шоке от нее, такую Ану он видел впервые.

— На этом, сегодняшнее заседание объявляю закрытым, — сказала судья и покинула зал заседания.

Отец проводил Ану в кабинет адвоката.

— Да что с тобой происходит? Тебе плохо? Зачем ты вообще захотела прийти сюда? Я не узнаю тебя!

— Почему, а какой ты бы хотел, чтобы я была?

Альберт молча наблюдал за происходящим и пытался успокоить друга.

— Так все, день был трудный, Ана устала. Пойдем я тебя провожу домой, — продолжил он. — Отцу надо еще по другим делам.

— Не хочу, мне не нужна поддержка людей, которые меня считают ненормальной.

— Ана, да что с тобой, почему ты так себя ведешь? — не выдержал отец.

— Папа сколько можно притворяться, вы все меня считаете жалкой. Мне не нужна жалость, нужно понимание…

Альберт приобнял ее, пытаясь успокоить, она резко схватила его за ладонь и скинула с плеча.

— Я попросила не жалеть меня, не трогать меня никому, — и вышла из кабинета.

Отец и Альберт переглянулись в недоумении. Ана выбежала на улицу, вдохнула ледяной, морозный воздух и закрыла глаза. Роберт стоял в нескольких метрах и наблюдал за ее действиями.

— Да уж в голове у нее точно беспорядок, — шептал он себе под нос.

Подойти к ней он уж тем более не посмел, учитывая ее реакцию на суде, неизвестно как бы она повела себя с ним. Вслед за ней на улицу вышел Альберт и снова по привычке положил руку на плечо.

— Я же попросила! — недовольно выкрикнула она, убирая его ладонь с плеча. — Этот мятный аромат, что исходит от вас и Арона, что это?

— Что не так? — удивленно спрашивал Альберт, — расскажи мне, может ты еще что-то вспомнила, расскажи мне, если не хочешь беспокоить отца?

— А когда это я его беспокоила, никогда, ни разу в жизни я ему не пожаловалась, что мне трудно, плохо или я умираю просто живя, всегда Ана умничка-доченька. А на деле, у меня дела, я поехал..

— Да что с тобой не так, почему ты, внезапно, стала такой?

— А вам папа не сказал, что вернулась его мать и уже подначивает меня выдать замуж, так как я разведенная, а ее гордость не позволяет со мной жить, не удивлюсь что завтра войду в дом и окажусь на собственной свадьбе. Только не говорите, что удивлены, дядя Альберт.

— Дядя? Ана!

— А разве нет? Мне что вас Альбертом и дальше называть или я по- прежнему дурочка Ана..? «Удобная» Ана…

— Ты никогда не была дурочкой для меня.

— А кем тогда, я была для вас?

Альберт резко замолчал.

— Продолжайте, молчание подчеркивает вашу солидность, — развернулась и ушла.

Роберт был в шоке. С одной стороны из-за поведения и слов Аны, а с другой его подозрения немного подтвердились. Если раньше он ревностно относился ко всему ее окружению, а Альберта имя называл лишь бы ее вывести из себя, хотя и замечал его крепкие объятия. То сейчас убедился, он на нее смотрит не так, как подобает крестному.

— Ну и семейство… — прошептал он в ужасе.

Он вернулся домой очень поздно. Ирена была у себя в спальне, он это понял по стуку, исходившему со стороны ее комнаты, она раскачивалась в кресле-качалке. Очевидно, она не в настроении. Когда она в приподнятом настроении, украшает дом пионами и ходит, как королева.

Роберт вошел в ее комнату, задвинул шторы и встал перед светильником, единственным источником света в комнате, положив руки в карманы.

— Ну что темно, страшно и безвыходно? Так тебе и надо… Ты же заслужила это. Мучайся. Это слишком мало. Все впереди. Будь несчастной, всегда…

Он дошел до двери и прошептал, — кстати, мать Исаака вернулась и хочет выдать замуж твою дочь, так как она в разводе и ей стыдно за фамилию. Прими мои искренние поздравления.

Ирена молча сидела и раскачивалась, еще сильнее.

— Нервничай, тебе это к лицу. А когда ты потеряешь окончательно себя, я тебя сдам в дом престарелых и навещать буду только в день своей свадьбы, напоминая тебе кто ты.

Затем Роберт направился в комнату к сестре, которая, лежа на кровати болтала по телефону с Эмилией, естественно о нем. Он прилег рядом и смотрел на потолок:

— Можешь выйти, — удивилась Ирен, — я разговариваю.

Роберт молчал.

— Выйди, я разговариваю.

— Обо мне, у тебя тем больше нет? Давай обрадую…

Сестра недовольно отключила и отложила телефон в сторону.

— Говори..

— Ты же сестра мне, зачем ты так со мной, не видишь, что произошло. Козни строишь за спиной?

— Я для тебя это делаю, скажи, что хотел?

— Для меня значит, ну хорошо, — поднялся он и направился к выходу.

— Остановись, что хотел?

— Завтра за завтраком…. - сказал он, выходя из комнаты.

Он спустился вниз, прилег на диван и стал снова ботинком шаркать по полу, нарушая привычную тишину дома.

У него не выходили из головы слова Аны, относительно Альберта. Может он, чего-то еще не знает. Но прав, что-то узнать у него не было.

Так и уснул на диване. Утром его обнаружила