Пригубили по глоточку. Жить сразу стало легче и веселее. Детский праздник, особо не разгуляешься, как вы понимаете. И собрался я уже сказать Быстрикову, что нужно возвращаться, пока нас не хватились, как услышал то, от чего ноги мои сами по себе приросли к полу.

- Я приглашу тебя на свидание. И хочу сделать предложение, - совершенно серьезным голосом говорил какой-то парень кому-то.

Пришлось прислушаться, да так, что у меня зазвенело в ушах. Рядом застыл Юрик. Конечно, волноваться ему было особо не о чем - его малявки еще до возраста замужества не доросли… А хотя, о чем это я? Моя не доросла тем более!

- Я подумаю, - откликнулась… Ленка.

И я выскочил из-за кадки как раз в тот момент, когда какой-то недоросток тянул руку к моей дочери! Ну, все… Я за себя не ручаюсь!

- Что здесь происходит? - спросил я.

Хотя, скорее можно было интерпретировать звук, вырвавшийся из моего рта, как рычание.

- Я хочу позвать вашу дочь на свидание, - ни капли не растерявшись, сообщил мне этот пробник мужика.

Быстриков хмыкнул, кавалер, чтоб его, Ленки, посмотрел на него с укором.

- В этом нет ничего смешного. Елена нравится мне с первого класса.

Интересно было знать, в каком месте нынче стали выращивать таких умных и взрослых не по годам детей? И где мое ружье, мать-перемать?

- Вообще-то… ей скоро всего лишь восемь, - призвав на помощь всю свою выдержку, ответил я, не представляя, как сделать так, чтобы реагировать на подобные вещи спокойно.

- Я знаю. Она красивая, у нее будет много поклонников, но если Лена пообещает мне руку и сердце…

Нет, это невыносимо! Я к своей девочке на пушечный выстрел никого не подпустил бы, даже если бы ей было восемнадцать! Да какое там - восемнадцать? Даже двадцать пять! А тут такое…

Но прежде, чем я смог бы подобрать слова, челюсть и какие-нибудь красочные эпитеты, в беседу вмешалась моя не по годам взрослая (как и этот хмырь) дочь.

- Папа, мы обсудим это потом. Идем, Владик, нас ждут.

Ага, Владик, значит. Хорошо… Я вызнаю, кто это такой. И не только о нем, но и о его семье до десятого колена.

- Не кипятись ты так, - хохотнул повеселевший Юрик, вновь протягивая мне «успокоительное».

Хорошо ему было говорить! Это не его дочурка, свет в окошке, только что получила предложение руки и сердца в восемь лет, а потом, эту самую руку взяв в свою, удалилась в сторону остальных гостей.

- Поговорим об этом, когда Ольке или Наське исполнится восемь, - мрачно пообещал я и, всучив Быстрикову бутылку, велел: - Спрячь. Мы еще сюда не раз вернемся, я чувствую.

После чего вышел из зимнего сада под хохот Юры.

- Андреев, ты меня просто удивляешь! - тихо рассмеялась Ева, когда весь этот шурум-бурум закончился.

Чужие дети, слава всем святым, отчалили по домам. Наши - остались с нами и были уложены спать.

- И что сегодня каждому первому тянет надо мной поржать? - возмутился я, но когда жена подошла и положила руки мне на плечи, а потом стала их разминать, заметно успокоился.

- Потому что это и впрямь очень смешно. Неужели в восемь лет ты даже не думал о таком? - Тонкие пальцы сдвинулись на шею и провели по коже мягкой лаской.

- Андреева, не сбивай меня с мысли! - едва не мурлыча от удовольствия, попытался возмутиться. - И нет, я не думал в восемь лет о том, чтобы застолбить себе девчонку методом дарения кольца. Он что, уже на него заработал? А если нет - пусть не разбазаривает родительские деньги! Так любой горазд будет жениться.

Ева снова рассмеялась и отошла к постели. Устроилась на самом ее краю, принялась расчесывать длинные темные волосы. Я, наверно, был извращенцем, но всегда дико возбуждался от этой картины. А расчесывалась Ева каждый день, разумеется.

- Значит, мне повезло, что у тебя не было таких мыслей в столь раннем возрасте, - с невесомой улыбкой, появившейся на соблазнительных губах, констатировала жена.

Я подошел к ней, стаскивая то единственное, что на мне было надето - домашние спортивные штаны. Ева пробежала языком, обводя контур рта.

- Господин Андреев желает немного удлинить… этот день? - явно меня дразня, сказала она, откладывая расческу.

- Еще как! - откликнулся я и, опрокинув несносную на постель, устроился между ног Евы.

Все же мне очень нравилась семейная жизнь!

Многим позже, когда жена лежала рядом, устроившись на моей груди, я почувствовал, что сейчас она начнет говорить о чем-то важном. И точно - не прошло и минуты, как Ева, справившись со сбившимся дыханием, повернулась так, чтобы ей удобнее, и посмотрела на меня.

- Я думаю, нам пора подумать о четвертом ребенке, - сказала она, на что я тут же приподнял бровь и ухмыльнулся.

- Ты же знаешь, перестать предохраняться я готов в любой момент! - заявил уверенно.

Ева покачала головой.

- Я не о том. Нам нужно попробовать сделать эко.

Черт, а вот эта тема как-то сама собой сошла у нас на нет уже давно и мы к ней не возвращались. И я сейчас, вот так вот с бухты-барахты даже представить себе не мог, как верно будет ответить на то, что сказала жена. Или вообще взять паузу на раздумья?

- Тебя что-то смущает? - спросила Ева, нахмурившись.

Я кивнул, безо всяких экивоков планируя обсудить то, что меня волновало больше остального.

- Не хочу, чтобы ты снова проходила гормональную терапию, когда в этом совершенно нет необходимости, - сказал серьезно.

Жена вздохнула. Видимо, она тоже об этом размышляла.

- Я думала об этом. Но ведь он там, живой… Через время его просто утилизируют. А отдавать его кому-то выше моих сил. Это мой ребенок.

Я,