Любимым литературным героем Беккера был старший лейтенант Таманцев из «Момента истины», поэтому, расставаясь с Азизовым, он его обнял и повторил почти слово в слово обещание Таманцева:

— Если обманешь, это будут последние минуты твоей жизни. — Потом не выдержал, добавил от себя: — За Гарьку я тебе горло сломаю, веришь?

Подведя Азизова к двери, распахнул ее и позвал:

— Этих двоих тут подобрать!

Беккер у дверей инструктировал Азизова:

— Там внизу милиция, так ты не глупи, хорошо? Надо ответить за тех, кого твои засранцы избили, понимаешь? Это справедливо.

Он развернул Азизова лицом к себе:

— Ну, ты понял, что нас тут не было?

Азизов кивнул, а Беккер предупредил:

— Если начнешь гадить, в камере до утра не доживешь.

Азизов автоматически спросил:

— Вы думаете, я в камере окажусь?

Брови Беккера ошеломленно взметнулись вверх.

— Какая разница, где тебя ломать?

Спустя три дня, встретившись с Мельниковым на совещании у президента, Азизов долго и пытливо вглядывался в него, надеясь уловить хоть какой-то намек. Намека не увидел и отнес это про себя, конечно, на счет истинно иезуитской выдержки Мельникова.

Но все же решил стать еще осторожнее.

31. Москва. 7 января

По залу аэропорта вальяжно и неторопливо шел джентльмен лет за сорок, судя по всему — иностранец. Несмотря на свой солидный вид, он приветливо отвечал толчками на толчки, тычками на тычки и матерками на матерки, которым так богата суета российских аэропортов.

Увидев буфет, он встал в очередь и набрал всего, что только возможно. Выложив все это на столик, он не спешил приступать к трапезе.

Через несколько минут к нему подошел и, не сказав ни слова, расположился за столом как дома, обыкновенный российский мужик, каких тут сотни, а то и тысячи. Иностранца это не покоробило. Скорее, напротив, он был рад: не скрываясь, вытащил из своего дорожного «коффера» бутылку водки и сообщил мужичку извиняющимся тоном:

— Нет уже нормальных пробок, только винтовые.

— Ты хоть бы спросил, какое горлышко, а то, знаешь, сейчас делают с какими-то пипетками, так водку едва дождешься, пока нальешь.

— Я просил нормальную.

— Да кто же сейчас знает, что такое «нормальная».

Открутив крышку, оба они радостно улыбнулись простому горлышку бутылки.

— Ну, Володя… Так, давай сначала за встречу, а потом…

— Да иди ты, Эмик, ты пей, и все.

Эмик уже было поднес бутылку ко рту, но резко остановился:

— Сперва — неотложное.

Он набрал телефонный номер:

— Скажи спасибо дяде, паренек. Номер ее запиши… — Он замолчал, и на лице его было искреннее огорчение. — Какая Ирина? А почему не познакомил? Ну, вообще-то ты прав… Что значит «всегда прав»? Да иди ты! Ты, как выпишут, забирай свою Ирину и приезжайте ко мне… Да пошел ты!

И он отключил телефон, расплывшись в улыбке!

Воодушевленно опять взявшись за бутылку, Эмик сделал пару глотков и был остановлен бдительным Беккером:

— Не части! Куда спешишь?

— Твой рейс когда? — уточнил Эмик.

— Посадку объявили. А твой?

— Сейчас начнется регистрация.

— Ну, вот видишь, времени — вагон. Пей не спеша. Когда еще увидимся…