София понимала, что сны, возвращающие ее в прошлое, – один из способов забыть настоящее. Она спустила ноги с кровати и, встав, застонала от ледяного холода. Даже не умываясь, оделась и, набравшись храбрости, прошла по пустым, наполненным эхом коридорам и комнатам, где от сильного ветра дрожали ставни. Добравшись до кухни, София увидела, что Анна уже растапливает плиту и бак для горячей воды. Слава богу, у них здесь еще есть запасы топлива, хотя неизвестно, надолго ли его хватит и на какой период его придется растягивать. От мыслей о неустроенности и неопределенности своей жизни ей стало не по себе, но, чтобы не расстраивать Анну, София взяла себя в руки и улыбнулась:

– Как прошла ночь, Анна? Выспалась?

Анна скроила физиономию, будто она падает с ног от усталости:

– Какое там…

– Понятно.

Обе замолчали, и Анна стала варить кофе.

– Боже мой… – вдруг вырвалось у Софии: до нее дошел запах настоящего кофе.

Довольная собой, Анна указала на кухонный шкаф:

– Вот, в этом шкафу нашла, молотый и твердый, как камень. Чтобы довести до ума, пришлось потрудиться.

Она разлила напиток по чашкам.

Да, конечно, от времени кофе утратил некоторые свойства, но все равно на глаза Софии навернулись слезы. О чем этот напиток напоминает? Как всегда, о лучших временах.

– Мне опять снилась еда, – сказала она.

Анна поджала губы, уголки опустились вниз.

– Это потому, что мы вечно ходим голодные. А вот мне, слава богу, вообще ничего не снится.

– Всем что-нибудь снится. Сны помогают нам понять суть вещей. А ты своих снов просто не помнишь.

Анна наклонила голову набок, подумала.

– Бывало, мне снился муж иногда… правда, что-то давно уже не снится.

София посмотрела на нее с состраданием:

– Знаю, тебе было очень нелегко.

– Да не только мне, многим, – прибавила Анна.

Некоторое время обе снова молчали, погруженные в свои мысли.

– Максин еще не встала? – спросила наконец София.

Анна покачала головой.

Но уже через несколько минут за спиной Софии послышались шаги, и она обернулась: в дверях стояла Максин. Укутанная в одеяло, спутанные каштановые локоны свисают почти до плеч, она все равно оставалась красавицей.

– Черт бы побрал этот промерзший склеп, – сказала она, входя. Затем села за стол и протянула руку, чтобы налить себе кофе. – Ничего себе, неужели настоящий? А поесть что-нибудь найдется?

Анна принялась нарезать последнюю из двух буханок, которые они привезли с собой. Хлеб уже успел зачерстветь, и она, предварительно посолив и полив оливковым маслом, обжарила его на противне.

– Чего бы я только не отдала сейчас за рогалик с сыром, – промычала Максин, поежилась и, видимо представив перед собой этот рогалик, сунула в рот хлеб.

– А мне тоже всю ночь снилась еда, – засмеялась София.

– Небось шоколадные пирожные с орешками?

– А вот и нет. Пирог с рикоттой и смоквами.

– Ох, господи, моя мать когда-то его пекла.

– Расскажи, что ты знаешь о родной деревне матери.

Глаза Максин подернулись мечтательной дымкой.

– Как ты уже знаешь, она называется Поджио-Санта-Чечилия и расположена на вершине высокого холма. От Сиены совсем близко, если на машине. А за стенами деревни гнездами ютятся фермерские домики. У моих родителей тоже была ферма с голубятней на крыше. Мать ферму просто обожала. Там были оливковые рощи, виноградники, сельскохозяйственные угодья, леса тоже, а еще два озера в поместье. Она рассказывала, что часто в этих озерах купалась. Не знаю, разрешено ли это было, но она все равно ходила туда купаться.

– Красивое место, – вставила Анна. – Я там однажды была.

Глаза Максин стали еще более мечтательными.

– Мама говорит, что это самое тихое место в мире.

– Наверно, ей очень не хотелось уезжать.

– Да, очень.

Лицо Максин изменилось, и София поняла: девушка тоскует по чему-то такому, чего у нее никогда не было.

– А еще мама говорила, что там много садов. Сливы, яблоки… А деревню окружает стена старинного замка, совсем старая, уже осыпается.

– Я сидела на этой стене, – сказала София, – и еще я знаю, что большая часть строений там восходят к пятнадцатому веку.

– В этих домах живут люди, которые работают в усадьбе, а в большом доме – семейство аристократов, которым там все принадлежит. – На последних словах Максин фыркнула и скривила губы, но потом посмотрела на Софию и покраснела. – Прости меня, я не хотела, – пробормотала она.

– Ничего страшного, – сказала София. – Ведь я по рождению тоже из обычных людей.

Она напомнила Максин, что та хотела наведаться в эту деревню.

– Да, и до сих пор хочу. Но все время что-то мешает. И как подумаю, что там немцы, сердце переворачивается. Если бы мать узнала, померла бы, наверное. Как все-таки жаль, что родителям пришлось уехать из Тосканы.

– Перед войной я не раз ездила в Санта-Чечилию, – сказала София. – Там устраивались приемы, концерты, чтение стихов и все такое. В главной вилле красивые филенчатые потолки, а стены расписаны фресками. Там есть огромные камины, на второй этаж ведет широкая каменная лестница, из комнаты для приемов можно попасть в солярий со стеклянными стенами, выходящими на террасные сады. По сравнению с этим наш дом в Кастелло кажется крохотным. Но и в Санта-Чечилии сейчас все не так, как прежде. Семья, которая владеет поместьем, там уже не живет, куда-то уехала. Осталась одна только бабушка, милая такая старушка, но я слышала, что она теперь живет не в усадьбе, а где-то в деревне, усадьбу реквизировали немцы.

– Вот наглецы, правда? Нет, если я туда и поеду, то, скорее всего, когда все это кончится.

– Мм…

– А хочешь, поедем со мной? – добавила Максин, подумав. – Если у тебя в деревне остались знакомые, у нас будет предлог: приехали повидаться. Можно съездить на моем мотоцикле.

София рассмеялась, но от нее не укрылось мелькнувшее в глазах Максин чувство незащищенности. Максин – девушка сдержанная, скрытная, но она не так проста, как кажется на первый взгляд. Это было заметно и по ее глазам, какими она смотрела на Марко, да и ее желание посетить деревню, где жили ее родители, говорило о многом.

– Трястись на заднем сиденье мотоцикла… это для меня что-то новенькое, – сказала София. – Лоренцо у меня на мотоцикле ездит, но сама я ни разу на нем не сидела. Не удивлюсь, если в конце концов окажусь в канаве.

– Тебе очень понравится, – отозвалась Максин с теплой улыбкой.

София понимала, что они болтают просто для того, чтобы поднять настроение. Иногда это просто необходимо.