Здесь четыреста тысяч. Пусть Вадик поправляется.

Она развернулась и попыталась уйти, но свекровь, как клещ, больно вцепилась в ее руку.

— Подожди, подожди… Тасенька, девочка моя… Спасибо! До земли поклон, за здравие твое молиться буду до смерти своей…И Вадик благодарить будет…

— Не надо, Галина Ивановна. Ничего не надо. Я пойду. До свидания.

Галина Ивановна отступила на шаг и всплеснула руками.

— Как до свидания? Я думала, мы вместе с тобой в больницу поедем. Я договорюсь, тебя пустят. Вадюша так рад будет… — всхлипнула она и снова схватила Тасю, словно собиралась прямо сейчас поволочь ее на встречу с Вадимом.

Тася испуганно выдернула руку, получилось грубовато, и почти побежала вдоль дома. Галина Ивановна крепко прижала к груди целлофановый пакет и даже прикрыла его шалью, наброшенной на плечи. «Бессердечная», — шевельнула она губами, глядя вслед убегающей своей никчемной невестке.

Глава 34

Город как обычно шумел, перекликаясь звонками трамваев, торопился и жил своей жизнью, равнодушной к человечкам, поселившихся в нем. Тася бесцельно гуляла в парке, где пробегали толпы туристов. Они второпях делали фотографии, позируя на фоне скульптур, прудов, беседок и цветников, а потом мчались дальше за экскурсоводом.

Остановилась на берегу пруда, где плавали два белых лебедя, и долго наблюдала за ними, вспоминая все легенды, связанные с этими удивительными птицами. Символ верности и любви. То, о чем она мечтала в юности, глядя влюбленными глазами на Вадима, растворяясь в нем и ожидая того же от него. Наивная. Разве можно человека заставить любить? Это невозможно даже в мире пернатых.

Еще в прошлом году Тася читала заметку, как в одном из городских парков нелюди убили самку в паре лебедей. Просто так погубили, ради развлечения. Одинокий самец долго неприкаянно плавал в темной воде, горюя по своей подруге. Ему пытались подселить новую, но он всех отвергал, шипел, клевался и не подпускал к себе. Перепробовали несколько вариантов, но лебедь так и остался один. Его оставили в покое, и через некоторое время он умер.

Это, конечно, не про них с Вадимом. Вадим не любил ее никогда, это она словно помешалась, убедив себя, что только в симбиозе с ним может дышать, ходить, жить. Лебеди подплыли ближе, грациозно застыв, ждали угощения. Тася улыбнулась и развела руками — извините, мои хорошие, в следующий раз.

За дверью Светки слышался невообразимый грохот. Тася уже в который раз нажимала на звонок, но никто не торопился ей открывать. Приехала она сюда внезапно, впрочем, как обычно. Достала телефон и написала Светке сообщение. Через минуту дверь распахнулась. Тася даже зажмурилась — в таком нестерпимо оранжевом предстала перед ней подруга. Она была босиком. Маленькие аккуратные ногти на ногах переливались всеми цветами радуги.

— О, Таська! Заходи! Я тут перестановку затеяла, — крикнула Светка, скрываясь в глубине длинного коридора.

Тася восхищенно вздохнула: «Вот это Светка! Вот надо же такой быть!» Навстречу бочком выдвинулись два здоровенных мужика в рабочей форме. Они, стараясь не задеть углы, тащили огромный комод. Вид у них был одновременно озадаченный и прибитый.

— Ни черта не понимают! — опять закричала Светка из комнаты. — Говорю же: комод — туда, этажерку — сюда, а горку вообще нафиг в коридор! А они… — и тут Светка привычно ругнулась.

Один из мужчин втянул голову в плечи и с уважением покосился в сторону зычного голоса.

Светка снова прошлепала мимо, таща в руках огромную кадку с широколистным цветком. Мельком глянула на Тасю, бросила цветок на пол, совершенно не беспокоясь о его сохранности, и уперев руки в бока, уставилась ей в лицо. Сопротивляться этому прокурорскому взгляду было бесполезно. Тогда Светка молча схватила ее за руку и потащила на кухню. Там задвинула подругу в стул, именно задвинула и не иначе, и всё также молча отвернулась к плите.

— Солянку будешь?

— Буду.

Светкина солянка — это было что-то. Всегда ароматная, наваристая — настоящая палитра в тарелке! В желтовато-оранжевом озерце (прекрасное сочетание с нарядом самой хозяйки) вольготно расположились кусочки мяса и колбасок, томат, маслины и половинка ломтика лимона. Это великолепие Светка подавала в глиняной коричневой миске, а рядом в маленьком соуснике ставила сметану и отдельно на тарелочке зелень.

Пока рабочие продолжали греметь, переставляя туда-сюда мебель, Светка и Тася молча наслаждались горячим шедевром. Светка держала ложку, оттопырив мизинец, и с таким аппетитом уплетала содержимое миски, что непременно хотелось добавки. У Таси постепенно теплело внутри, а встреча с бывшей свекровью начала отходить на десятый план, как будто ей всё приснилось.

— Давай по рюмашке, — подмигнула Светка, — я вижу, тебе надо, — и тут же дернула дверь холодильника, извлекая на свет божий запотевшую бутылку хорошей водки.

Она мигом наполнила две маленькие стопки до краев. Тася даже не посмела возражать. Покорно взяла стопку и, легко прикоснувшись к Светкиной, лихо опрокинула. По Светкиным глазам было заметно — она изумилась, но виду не показала, и следом за Тасей тоже выпила.

Наконец, тарелки опустели, на дне остался лежать только утративший свой легкомысленный желтый вид, лимон. Тася откинулась на спинку стула и сыто положила на живот руку. Светка умиротворенно вздыхала. Время от времени она вяло покрикивала на мужчин, но уже без прежнего энтузиазма и задора. Было видно, ей лень. Тася улыбнулась — работяги даже не знают, теперь им ничего не грозит. Сытая Светка безобидна.

— Ну, что там у тебя? — вдруг услышала Тася и испуганно посмотрела на подругу.

— Давай еще выпьем? — не то спросила, не то предложила Тася, и сама наполнила стопки.

— Ого! — снова изумилась Светка, — ну давай…

Они выпили еще по одной, не обращая внимания на завистливые взгляды пыхтящих под тяжестью горки, грузчиков. А потом Тася безо всякого предисловия стала рассказывать о вчерашнем визите Галины Ивановны. Светка слушала, не перебивая, только время от времени смотрела прямо в стол и передвигала с места на место плошку с зеленью.

— Ясно, — выдохнула она, когда Тася замолчала.

Она рассказала только первую часть, не в силах поведать подруге о собственноручно переданных сегодня утром деньгах.

— Дала? — спросила Светка, коротко взглянув на Тасю, и снова переставила блюдце.

Тася кивнула.

— Сколько?

— Четыреста.

Светка присвистнула и оставила плошку в покое. Посмотрела по сторонам, побарабанила пальцами с крупным перстнем по столу.

— Чтоб больше ни копейки, поняла? Считай, откупилась.

— От кого? — подняла глаза Тася.

— Ни от кого, а от чего. От совести своей, — припечатала Светка.

— А как же…

— Никак. Перебьются. Хочешь дальше в благотворительность? Тогда отдай вон, в детскую онкологию. А Вадичке хватит. Ну, я