же просила, — неожиданно возопила Светка, — я же говорила… вон в тот угол тащите… — и, сорвавшись с места, она как язык оранжевого пламени, метнулась из кухни руководить процессом.

* * *

— Тася, тебя! — крикнула Галка и, бросив на стол трубку, отвернулась к стеллажам.

Тася с опаской протянула руку.

— Алло?

— Тася, привет. Это Юля. Сестра Вадима.

Тасе захотелось сразу же положить трубку, но она не решилась.

— Слушай, я чего звоню-то. Вадьку прооперировали, матушка там благодаря тебе всех деньгами одарила, а теперь у нее новый бзик. Сыночек ее ненаглядный домой захотел. Надоело ему в больничке, там невкусно кормят и заставляют гимнастику делать. А ему больно и он не хочет, — в голосе Юли сквозили злость и еле сдерживаемое раздражение.

Тася тоскливо посмотрела в окно. Знакомая рябинка приветливо махала зелеными ладошками с множеством округлых пальцев. Ее еще неспелые грозди бились в стекло.

С момента передачи денег прошло уже больше двух недель. За это время Галина Ивановна не позвонила ни разу, и Тася была тому рада. Первые дни она просто вздрагивала от телефонных звонков и, выходя с работы, боялась наткнуться на скорбный взгляд свекрови, требующей еще денег.

Но никто не приходил и не звонил. Тася успокоилась. «Наверное, этого хватило, — думала она, — сумма-то немаленькая». Получается, не хватило, раз Юля объявилась. Она уже открыла рот, чтобы перебить сестру Вадима и распрощаться, как та затараторила дальше.

— Матушка меня сначала попыталась вызвать, чтоб я брательника своего ненаглядного кашкой кормила, но я их послала, куда подальше. И так всю жизнь всё ему. Ах, Вадюша хочет твои карандаши, отдай ему! Ох, Вадимчику нужен магнитофон, обойдешься, Юля, без подарка на день рождения! Ты же старшая. Ой, Вадичка в аварию попал — брось всё и с маленьким ребенком езжай к нему в няньки, как в детстве! Достало уже! — крикнула она в трубку, как будто это Тася была виновата в ее бедах.

— Юль, я… — попыталась прервать эту тираду Тася, но Юля продолжила, словно никого не слышала, кроме себя

— Ты думаешь, ты одна им заплатила за его комфорт? Нет. Они и у меня взяли! Мать весь мозг мне вынесла, и я отдала ей деньги, которые мы на машину копили, лишь бы отстала от нас! Но нет! Ей и ее любимому Вадимчику мало! Теперь еще и сиделку бесплатную надо!

И тут Тасю охватило бешенство. Она не психотерапевт, чтобы выслушивать все эти жалобы и воспоминания. Зачем ей всё это?

— От меня-то вы все, что хотите?! — вдруг зло, почти отчаянно закричала Тася, не обращая внимания на испуганно выглянувшую из-за стеллажа Галку. — Что я еще должна сделать???

В трубке повисла тишина, слышались только легкие помехи.

— Так я это…предупредить, — наконец, пробормотала Юля. — Ты на матушкины уговоры и посулы-то не ведись. Она тебе наобещает с три короба. Ты уж извини, но ты какая-то… — она на секунду замолчала, подбирая слово, — бесхребетная! А матушке моей с ее ненаглядным такие и нужны. И сиделку из тебя быстро состряпает, и кухарку, и вообще подай-принеси, будешь с горшками шуршать…

Тася опешила от такого совета, от родственников Вадима она давно не ждала ничего хорошего, тем более от родной его сестры. Отношения у них были так себе. Точнее, никаких отношений. Встречались несколько раз на семейных застольях и единственное, что запомнила Тася — это немного насмешливый и даже уничижающий взгляд Юли. Мол, ну-ну, блеклая моль, прилипла к братцу?

Так с болезненным любопытством разглядывают муху, запутавшуюся в паутине. И помогать не собираются, и посмотреть охота, как паук выпьет из нее кровь. Сильный сожрет слабого. Закон природы, что уж теперь. Поэтому нынешняя отповедь Юли привела в ступор. Тася молчала.

— Алло? — встревожилась Юля. — Ты слышишь меня?

— Да, — тихо сказала Тася.

— Не разговаривай с ними, и вообще держись подальше! Мать на жалость будет давить, актриса она знатная. Не ведись.

Юля тоже ненадолго замолчала, как будто пыталась справиться с эмоциями.

— Ты извини, Тась, что я так… Но мне всегда тебя жалко было, и я была рада, когда ты развелась с Вадимом. Жуткая у нас семейка. Беги без оглядки и не вздумай возвращаться, — устало закончила она и положила трубку.

Тася медленно опустилась на стул и обхватила голову руками — как она устала! Через три дня отпуск, нужно уехать. Куда угодно, лишь бы побыть в одиночестве и покое.

Глава 35

Словно почувствовав что-то, в тот же день позвонила Галина Ивановна. Тася даже рассмеялась: они что, все сговорились? Как же плохо, что свекровь знает ее рабочий телефон, с мобильного она бы просто не ответила или заблокировала номер. И трубку не взять невозможно, звонят обычные читатели, продлевают книги, спрашивают, есть ли в наличии, режим работы библиотеки, в конце концов, узнают. По старинке, в общем.

— Да, Галина Ивановна, — весело ответила Тася. — У вас деньги кончились?

Свекровь, не ожидавшая такого вопроса в лоб, насторожилась. Она звонила совсем по другому поводу.

— Нет, — сухо ответила она, успев подумать, какая же всё-таки нечуткая у нее была невестка — нахалка, и всё тут. — Что ты всё деньгами меряешь? Я звоню по просьбе Вадима, — и немного помолчав, обронила: — Его выписали.

Последнюю фразу она произнесла так торжественно, будто под фанфары и аплодисменты объявляла Нобелевского лауреата. Ей вообще было неловко за свое прошлое унижение перед этой пигалицей. Запаниковала, Вадюша еле живой с угрозой остаться калекой на коляске, как тут не испугаешься? К черту в преисподнюю бы полезла, горы бы свернула, ради сына любимого. Теперь всё налаживается. Вадик домой приехал, отдохнет, а там и на реабилитацию в санаторий. Галина Ивановна прислушалась к тишине в трубке.

— Алло? Тася? Ты слышишь? Вадим дома!

— Я рада, но я очень занята, извините, Галина Ивановна, — попробовала распрощаться Тася.

Пауза. Тася нервно хихикнула, представив, как свекровь вздергивает выщипанную бровь. Эту ее привычку она не любила больше всего. Свекровь никогда не говорила, в чем конкретно ее претензия, просто округляла глаза и поднимала правую бровь. А потом молча стояла и ждала, когда окружающие догадаются, чем они задели эту женщину.

— Так вот, — словно ничего не слыша, продолжила Галина Ивановна, — Вадик хочет, чтобы ты его навестила. Он немного хандрит, а доктор советовал положительные эмоции и…

— Вряд ли я доставлю ему положительные эмоции, — оборвала ее Тася. — Мне пора, Галина Ивановна, извините.

В трубке раздались короткие гудки, и Галина Ивановна с возмущением охнула. Вот нахалка! Знала бы, чего это ей стоило — снова звонить,