— Ну, ты сама-то что хочешь? — не отставала Галка, ловко расставляя книги по местам.

— Покоя.

— Чего? — обернулась Галя.

— Покоя и тишины, — повторила Тася, задумчиво глядя в окно.

Рябинка замахала в ответ крыльями-листьями, застучала в приветствии едва пожелтевшими ягодами.

— А-а-а, так это к моей тетке тебе надо, в деревню! — рассмеялась Галка. — Там как раз, как ты хочешь — тишина до боли в ушах и покой, потому что ее дом на отшибе стоит. Даже дачники не добираются. Вон, смотри, — и Галя, покопавшись в телефоне, развернула к Тасе экран.

Открылись чудесные пейзажи, как будто списанные с картин Левитана и Шишкина — деревянные домики, почти как у бабушки в детстве, озеро, заросшее камышами, лес, окутывающий ароматом, даже по фото.

— Туда, правда, можно? — шевельнула ровными бровями Тася, внимательно вглядываясь в экран.

— Да, — ответила с недоумением Галка, — только там это… Без удобств, всё по-простецки. Но тетя Нюта будет при счастье. Она любит таких, как ты. У нее редко, но живут близнецовые души.

— Близнецовые? — с удивлением переспросила Тася. — Это как?

— А вот она тебе и объяснит, если соберешься, — рассмеялась Галя. — Я могу ей позвонить. Только постараться надо, у них там связь не берет. Когда теть Нюта к автолавке выходит в центр поселка, вот тогда можно дозвониться. Глухомань, одним словом!

— Позвони, пожалуйста, Галя, — попросила Тася, всё еще не выпуская ее телефон из рук.

Она смотрела и смотрела на фотографии и понимала, что ей очень хочется оказаться именно там.

Глава 36

И Галка дозвонилась. И Тася через два дня рано утром села в поезд, который за пять часов должен был доставить ее в детство — к деревянному дому, как у бабушки. Сначала предстояло добраться до некрупной станции Березки, где поезд задерживается лишь на минуту, а оттуда ждать попутку или надеяться на автобус, который чаще всего ходит, как хочет, а не как надо.

Тася любила вокзал, поезда и тот особенный запах дыма, который сохранился в составах, предназначенных для неторопливого путешествия на недалекие расстояния.

Всю весну и в начале лета можно было увидеть битком набитые вагоны — ехали дачники: везли с собой ящики и коробки, тюки и сумки, детей и даже домашних животных. В конце августа поезда уходили полупустыми, и хмурая, равнодушная проводница радовалась отдыху от навязчивых вечно требовательных пассажиров. Можно было, наконец, спокойно закрыться в купе, вытянуть полные, с вздувшимися венами ноги, и смотреть в окно на ставшие уже скучными, знакомые до мелочей пейзажи.

К обеду поезд остановился у перрона с неровным, местами вздыбившимся асфальтом, прямо напротив одноэтажного каменного здания вокзала. Тася быстро выскочила наружу, и поезд недовольно пыхтя, лениво пополз дальше, объезжая еще десятки таких же маленьких станций и полустанков, где когда-то кипела жизнь. Теперь деревни и села постепенно умирали, наводя ностальгию и тоску на тех, кто помнил совершенно другие времена.

Рядом с чистеньким бело-голубым зданием вокзала была видна автобусная остановка. Видавшая виды коробка с проржавевшими стойками и облупившейся деревянной скамейкой. Некоторые ее части были сломаны, а урна в виде железного ведра вся в мусоре.

Тася подняла голову в надежде прочитать расписание автобуса, которое сиротливо болталось на тонком металлическом шесте. Черные буквы и цифры давно поблекли, и разобрать их было совершенно невозможно. Она беспомощно оглянулась.

Тощая собака привычно перебежала железнодорожные пути и, виляя хвостом, припустила к девушке, в надежде получить сухарики или сосиску или даже кусочек банана — тем, чем ее летом обычно угощали путники.

Тася закинула на плечо рюкзак, с собой она почти ничего не взяла, для чего и для кого здесь наряжаться? Уже в поезде вспомнила, что забыла шампунь и сейчас огляделась в поисках магазинчика, который обязательно должен быть при вокзале. Взгляд натолкнулся на ларек, в витрине которого были выставлены товары на любой вкус, начиная от ластиков и карандашей и заканчивая бельевой веревкой и одноразовым станком для бритья. Окошко ларька было закрыто наглухо.

В воздухе раздавался только звук метронома, доносившийся из большого черного громкоговорителя на столбе. Стало неуютно и тревожно — зачем она потащилась в такую глушь? Тася вздохнула и решила узнать в здании вокзала, ездит ли здесь хоть какой-нибудь транспорт. Собака посмотрела ей вслед прищуренным осуждающим взглядом — ее так ничем и не угостили. Она облизнулась, со вкусом зевнула и побежала по своим неотложным, собачим делам.

Выяснилось, что автобус, если и приедет, то ближе к вечеру, но лучше его вообще не ждать, а поехать с Толиком — водителем почтового фургончика. Тетя Нюта должна будет встретить ее на развилке, а оттуда уже проводит к своему дому.

Тася попробовала узнать у Галки, какая она, ее тетка? Но Галка лишь загадочно ухмылялась и говорила таинственное: увидишь. Теперь уже Тася сомневалась, что вообще хочет две недели находиться в богом забытом месте. Вот они покой и тишина. Только отдает безмолвием и мертвостью.

От Толика разило таким перегаром, что Тася запаниковала — как куда-то ехать с этим хмурым, небритым дядькой? Через поля, леса, по грунтовке, поднимающей белую пыль таким облаком, что не видно автомобилей. Почему-то вспомнились рассказы классиков о земских докторах и учителях, приехавших в тьму-таракань лечить и учить. Не хватало только лошади с телегой, застланной соломой.

— Ты к Матвеевне, что ли? — спросил похмельный Толик, глядя на нее колючими глазами.

— Не знаю. Я к тете Нюте, — потерянно ответила Тася, понимая, что не спросила Галку, каким было полное имя-отчество ее родственницы.

Толик кивнул, как будто этот скупой диалог прояснил ему все вопросы. Здраво рассудив, что неприятного водителя здесь все знают, Тася устроилась-таки рядом в почтовой машине.

Дальше поездка напомнила ей аттракцион в парке отдыха, на который однажды ее сдуру затащила Светка. Тогда Тасе показалось, что она попала в миксер, который крутит и вертит ее под разными углами, в надежде перемешать руки, ноги и внутренности в один коктейль.

Вот и здесь Толик не церемонился — он мчался по ухабам так, будто участвовал в заезде на внедорожниках. Все ямы и кочки слились в одну бесконечную тряску, похожую на выбивание пыли из ковра. Иногда они с бабушкой брались за концы дорожки и трясли ее и всхлопывали прямо на лужайке рядом с домом.

Позеленевшая Тася вздохнула с облегчением, когда Толик резко затормозил и остановился. В образовавшемся пыльном облаке было невозможно различить, где в итоге она оказалась. Толик нисколько не смутившись, тут же вылез из кабины и