Он стал искать на двух других письменных столах, отодвинул книги о цветах и старые карты, которые упали на пол, увидел дорогую антикварную книгу Iter Lapponica[32] Карла фон Линнея и описание путешествия в Даларну Iter Dalecarlium[33]. Боже мой, этот проект, которому я посвятил так много времени, я его почти забыл, все эти бумаги, папки, книги.

Но где же он, черт побери? Он встал и осмотрел все корешки книг на полках.

Так-так, спокойно. Думай о чем-то одном, а не сразу о многом.

Узкий проход расширился. Он почувствовал, как дыхание замедлилось. Одна из полок в холле? Тонкая голубая папка, ведь так?

Именно так, точно.

Он быстро вышел в холл, стал рыться среди папок в нижнем отсеке и наконец нашел тонкую голубую папку с пожелтевшей этикеткой, на которой было написано: «Возможные следы — Советы».

В папке было четыре листа формата А4. На втором листе было несколько мужских имен. Он стал читать с середины.

«Илья Борисович Коваленко, родился в 1923 г. в Екатеринбурге, изучал геологию в университете им. Тараса Шевченко в Киеве, а потом в Санкт-Петербурге и Москве. Занимал различные должности в ряде российских научно-исследовательских институтов. Специалист в первую очередь в области геологии и затем нанотехнологии…»

Он быстро провел указательным пальцем по бумаге — здесь, здесь, вот сейчас: «После Второй мировой войны Коваленко использовал различные псевдонимы, в частности Анатолий Владимирович Шведов и Анатолий Владимирович Лобов…»

Лобов!

Его осенило.

Это он.

Письмо в Каролинском институте от одного из учеников Линнея должно быть тем письмом, которое хотел увидеть Лобов, разве не так?

Надо сразу же проверить!

Он поспешил к компьютеру, включил его и с помощью нескольких быстрых нажатий на клавиши узнал номер телефона библиотеки Каролинского института. Он тотчас набрал номер и прижал мобильный телефон к уху.

— Да, это библиотека, Маргарета Лаурин, чем могу вам помочь?

Надо поступить по-умному.

— Дело вот в чем, — сказал Микаель, — я случайно прочел в газете, что Нобелевский лауреат Лобов на днях был у вас и смотрел письмо от Даниеля Соландера, написанное в Рио-де-Жанейро 1 декабря 1768 года.

Достаточно, чтобы заманить ее в ловушку, если понадобится.

— Да, это так, — ответила библиотекарша. — Это было в специальном читальном зале. Ужасная история.

В груди у Микаеля екнуло. Лобов читал письмо Соландера, это было оно, именно оно!

— А что это за другое письмо, о котором написано в газете?

— Мы не знаем. Скорее всего, это выдумка. Здесь, в Каролинском институте, есть только одно письмо от Соландера, и это хорошо известно всем посвященным. Так что ни о каком украденном письме нам неизвестно, у нас ничего не пропало. Но как жутко, что Лобова умертвили.

Микаель еще немного поговорил с женщиной и задал ей несколько наводящих вопросов, но никакой интересной информации не получил и в конце концов положил трубку.

Единственное сохранившееся письмо от Даниеля Соландера Линнею. И Коваленко, он же Лобов.

Черт возьми. Это…

— Ах!

Он громко закричал, почувствовав, как внутри него все поднимается, словно толстый прижатый к земле ствол дерева распрямился и потянулся к солнцу.

Он пошел обратно к компьютеру. Флэшбэк, подумал он, оно там, имя парня из газеты — как там его, Эрик, 34 года?

Он сразу же нашел две длинные дискуссии. Комментарий к одной из них был размещен всего лишь несколько минут назад.

— Согласно моим источникам, — писал один из активных участников дискуссии, вероятно полицейский, полицейские всегда заходят на Флэшбэк, — фамилия Эрика, 34-х лет, Эльмер.

Эльмер?

Он просмотрел все дурацкие публикации и наконец нашел несколько предполагаемых имен: Рогер, Конни, Якоб, Поль, Бернт…

Он быстро зашел на сайт дней рождений birthday.se. Рогер Эльмер и Конни Эльмер живут в южной Швеции, Стуре и Бернт соответственно в Дальсланде и Норрчёпинге.

Тогда Поль?

Он сразу же нашел его. В Стокгольме, в Эншеде. Через десять секунд он узнал номер телефона.

До чего же невероятно просто!

Он заметил, что дрожит, вынимая мобильник из кармана джинсов.

После двух сигналов ему ответили.

— Да?

— Здравствуй, — осторожно начал Микаель. — Меня зовут Микаель Маттсон. Не могли бы мы немного поговорить?

— Это еще зачем? Если опять о Нобелевке, то бесплатно я не разговариваю. И позвони попозже, я занят.

— Нет, подожди! Я не журналист. Это важно. Алле?

— Позвони мне через полчаса, — сказал Поль и положил трубку.

Микаель продолжал стоять, держа в руке мобильник.

Долгая тишина. О’кей. Через полчаса.

Он повернулся и уперся взглядом прямо в нее.

В дверь. Запретную.

Дверь — в ее комнату.

И внезапно, безо всяких объяснений, у него возникло желание открыть эту дверь.

Она вдруг перестала казаться такой угрожающей.

Наконец-то, шанс… Ребекка, подумал он, наконец-то шанс. Для меня, для тебя.

Он опять немного засомневался, но в нем словно что-то открылось, пришло в движение, после месяцев и даже лет застоя.

Наконец он отодвинул сейф в сторону, при этом ковер, на котором стоял сейф, завернулся, протиснулся между стеной и сейфом и открыл дверь, пристально глядя в пол.

Сначала он увидел паркетный пол. Дубовая фанера.

Я сам его клал. Тонкий слой пыли.

Потом он увидел край белого лоскутного коврика. Этот коврик, да — из ИКЕА.

Он вошел в комнату и сделал несколько шагов. Сощурился, и перед глазами все поплыло. Затем подошел к письменному столу. Тоже ИКЕА. Да здесь все из ИКЕА! То есть от этого Кампрада. Постыдился бы, сколько шведских домов он разрушил своими пропитанными клеем ДСП и сшивными подушками!

Он прервал себя и осмотрелся. Сколько я здесь не был? Полгода? Больше? Почему я вообще все это храню?

Почему бы мне все это не выбросить и не сделать здесь спальню?

Он на что-то наступил. Попытался не смотреть вниз. Его нога во что-то уперлась. Что это? Он закрыл глаза. Понял, что ему не надо смотреть. Он и так знал.

Красный лось-качалка.