– Беги, – прохрипел Эверетт. – За помощью. Беги же, черт возьми!

Харпер стоял и смотрел. Потом медленно пошел, все время оглядываясь через плечо. Как заколдованный.

– Беги!

Помощь с ближайшей фермы Кромби подоспела только через пару часов. Слишком поздно – больше Эверетт ходит не мог. Отец бил Харпера так, что у него кожа на спине лопалась. Он и Эверетта избил бы, не стань тот калекой. После этого происшествия им пришлось нанимать дополнительного работника. Харпера заставляли работать за двоих, и это его бесило.

Эверетт брата не признавал. Он словно прокис, как забытое картофельное пюре, неподвижно лежал на кровати, уставившись в окно. Через год им пришлось продать грузовик, через три – ферму. Известное дело: депрессия многих разорила.

Забили досками окна и двери. Погрузили пожитки на машину, одолженную у соседа, и отправились в путь в надежде выручить хоть какие-то деньги за вещи. Тут еще Эверетт такой обузой…

Харпер смылся в первом же городе. Ушел на войну и никогда не возвращался в родные места.

А ведь это идея! Уйти из Дома и не вернуться. Забрать деньги и сбежать. Завести семью с приличной девушкой и больше не убивать, не чувствовать, как поворачивается нож, и из девушки с горячим хлюпаньем вываливаются внутренности, не видеть, как гаснет огонек в ее глазах.

Он смотрит на стену, где колеблются, пританцовывая, разные предметы. Магнитофонная лента изогнулась змеей, настойчиво и требовательно, кажется, вот-вот прыгнет на него. Осталось пять имен. Он не знает, что будет потом, но уже сейчас понимает, что просто охотиться за ними сквозь время ему неинтересно.

Пожалуй, пришло время кое-что изменить, поменять местами. Покрутиться там, где уже бывал. С любезного разрешения мистера Бартека и старины доктора.

А что, если попробовать сначала их убивать, а потом возвращаться в более ранний период времени, когда они еще не знают, какая судьба им уготована. В таком случае у него будет возможность познакомиться с девушками в более юном и милом возрасте, вежливо побеседовать, как бы настроить на то, что уже сделал с ними в будущем. Охота в обратной последовательности – это может быть очень интересным.

Кажется, и Дом не против. Ярче других сейчас светится, так и просится в руки, значок – красно-бело-синий, с фигуркой крылатой свиньи.

Естественно, Марго заметила, что за ними идет мужчина. С самой станции на 103-й улице, теперь уже в пяти кварталах отсюда. Это слишком: один квартал – еще могло быть случайным совпадением. Она сегодня ассистировала на аборте, может, именно поэтому осторожничает. А может, причина ее тревоги и взвинченности в том, что район Роузленд – не самое подходящее место для ночных прогулок. Но Джемми в ее состоянии одну домой не отпустишь. Они пытаются сделать все как можно легче, но это все равно больно, и страшно, и совершенно незаконно.

С другой стороны, почему бы этому чуваку просто не идти своей дорогой, здесь и сейчас, да еще под проливным дождем.

«Бандит-извращенец-шпион-бандит-извращенец-шпион», – бормочет она себе под нос в такт шагов Джемми. Та идет шаркая, по-старушечьи, повисла на ней всем телом, рукой держится за живот. Судя по пальто, скорее, полицейский. Или сексуальный маньяк. Но похоже, что бывал в переделках, поэтому, скорее всего, бандит. Судя по одежде, птица не самого высокого полета. Не то что «приличные» доктора, к которым тебя за пятьсот баксов привезут прямо с улицы, завяжут глаза, чтобы ты их и не видела; выскребут тебе матку и быстренько, без лишних слов и церемоний, вышвырнут обратно. Да нет, скорее всего, простой мужик. Разновидности «если бы да кабы».

– Как ты говоришь? – прерывистым от боли голосом спрашивает Джемми.

– Так, мысли вслух. Не обращай внимания, Джемми. Мы почти пришли.

– Нет, он не такой.

– Какой не такой? – Марго пропустила ее слова мимо ушей.

Мужчина ускорил шаг, перебегает улицу, чтобы не отставать от них. Случайно наступает ногой в глубокую лужу, с руганью отряхивается. При этом добродушно улыбается в их сторону.

Джемми сердится:

– «Если бы да кабы», ты же сама сказала. Мы были помолвлены. Собирались пожениться, когда он вернется. Как только мне исполнится шестнадцать.

– Ну хорошо, хорошо, – быстро соглашается Марго, что уж тут разводить дискуссии. Если бы она сама чувствовала себя лучше, можно было бы намекнуть Джемми, как называется взрослый мужик, который сожительствует с малолеткой, обещает ей весь мир, так и не научившись натягивать презерватив, а в результате отчаливает во Вьетнам.

Ей всего четырнадцать! Чуть старше детей, у которых Марго ведет дополнительные занятия в средней школе Тергуд Маршалл. Сердце болит. И при этом не дает покоя мысль, что она уже где-то видела этого мужика, который идет за ними по пятам. И снова в голове крутится: «Бандит-извращенец-шпион-коп». Или хуже. В животе все сжимается от дурного предчувствия. Обманутый партнер. Бывали у них такие. Например, муж Изабель Стеррит, узнав, что она сделала, разбил ей лицо и сломал руку, чем продемонстрировал причину, по которой она не хотела больше от него рожать.

– О нет, только не мстительный муж.

– Давай… давай постоим немного, – Джемми цветом лица похожа на забытую в сумке растаявшую шоколадку. По лицу, покрытому прыщами, стекают струи пота пополам с дождем. Машина сломалась. Зонта нет. Ну и денек!

– Мы почти пришли. Ты молодец, держись! Остался всего один квартал. Постарайся, пошли.

Джемми безвольно виснет у нее на руке.

– А ты ко мне зайдешь?

– А твоя мама не подумает, что это странно? Белая женщина приводит тебя домой со спазмами в животе.

Марго легко запомнить. Это из-за ее роста – шесть футов. Да еще светлые золотистые волосы с пробором посередине. Она занималась баскетболом в школе, но была слишком вальяжной и неторопливой, чтобы заняться спортом всерьез.

– Ты не можешь даже зайти?

– Ну, если хочешь, зайду, – вынуждена пообещать Марго. Объяснение с родными – дело очень непростое. – Пойдем, там видно будет.

Жаль, что Джемми не пришла к ним раньше. Их заведение включено в телефонную книгу под названием «Джейн Хау», но, как догадаться, чем они занимаются, если изначально не в курсе? То же касается объявлений в независимых газетах и в прачечных самообслуживания. Как девушки вроде Джемми могут узнать о них, если не по рекомендации? Вот и прошло три с половиной месяца, прежде чем замещающий соцработник проявил сочувствие. Ей иногда даже кажется, что дело вообще именно в замещающих сотрудниках. Замечающие учителя, соцработники, врачи. Свежий взгляд, причем со стороны. Возможность обратить на себя внимание, что важно для карьерного роста. Даже если это временно. Иногда временное важнее постоянного.

Критический срок – пятнадцать недель, позже слишком рискованно. У них проходят двадцать женщин в день – и ни одного смертельного исхода. Если не считать той девушки, которую они не взяли на аборт из-за ужасной инфекции; ее направили к врачу на лечение, сказав, чтобы она приходила, когда поправится. Позже они узнали, что девушка умерла в больнице. Если бы она пришла к ним раньше! Вот и Джемми тоже.