Его прикрывали легат Тит и еще один легионер, также вооружившиеся трофейными автоматами. Подтягивались остальные бойцы, отстреливая по противнику последние гранаты из подствольников и обоймы.

Кого-то уже подстрелили. Краем глаза Рон видел, что от очередного взрыва на земле остался лежать его раненый боец, которого представили полковнику как своего пленника. Упал еще один с рваной раной в груди, наверное, от прямого попадания подствольной гранаты. Рухнул как подкошенный третий легионер, сбитый очередью… Но отряд это не останавливало, он продолжал двигаться к цели.

Сам Рон не обращал внимания на барабанившие по броне осколки, как и на легкие раны, понимая, что если хоть на секунду отвлечется, позволит себе приступ секундной слабости, то он труп.

Вот и вертолет. Пилот, поддав газу и увеличив обороты лопастей, только сыграл легионерам на руку, полностью скрыв их в вихре пыли. Лишь пулеметчик, привязанный крепежными ремнями, высунулся наружу с роторным пулеметом и даже успел нажать на курок, буквально перерубив пополам стоявшего рядом с Финистом легионера, но очереди примарха и легата оторвали ему руки, а потом и голову.

Рон с Титом перевели огонь на конвоиров, предпочевших под бешеным напором легионеров залечь в воронках от взрывов минных закладок.

— Все в вертолет! Он взлетает! — прокричал Рон и сам с криком «прикрой!» ринулся к железной стрекозе, уже оторвавшейся от земли.

Разгон и мощный прыжок. Ножные сервоусилители не подвели, и Финист взмыл в воздух на все два метра, вцепившись в край площадки. Над ним нависла массивная фигура десантника, но тут же ее затрясло от попаданий. Это постарался легат Тит. Тут еще вертолет качнуло, и раненый солдат вывалился наружу.

Влезть в салон Рону помогли уже ручные сервоусилители, рывок — и вот он среди кричащих от страха пленных, не понимающих, что происходит. Рон с огромным облегчением отметил, что солдат в салоне больше не было.

Вертолет поднимался все выше, оставляя на земле легионеров, залегших в воронке от взрыва закладки, ведущих бой в плотном окружении. Вот лишенные пылевой завесы, став слишком заметными, они потеряли еще одного бойца… Потому Рон со всей возможной резвостью поспешил в кабину с пилотами, чтобы их не перебили подчистую. Приставив к голове одного из них опустевший «носорог», он приказал:

— Вниз! Или сейчас чьи-то мозги на приборную панель брызнут! Живо!!!

Пилот часто-часто затряс головой, и вертолет стал снижаться, вновь окутывая поле боя плотной завесой пыли.

— Нэнси!

— Рон?!! Это ты, Рони?!!

— Я, дорогая, кто же еще?! Иди сюда, Нэн!

Нэнси с трудом пробралась к кабине. Тем временем Рон разжился пистолетом-пулеметом пилота, а свой автомат отбросил.

— Что мне делать, Рон?!

— Держи эту пушку у виска этих ребят. Они должны посадить вертолет. Я должен забрать остальных. Так что если начнут мудрить — стреляй! Поняла?!

— Конечно!

Быстро поцеловав Нэнси в щеку, он стал пробираться обратно к выходу.

— Ты куда, Рон?!

— Не бойся, Нэн, все будет нормально!

Используя в качестве опоры торс с ногами десантника, Финист взялся за пулемет. Наконец вертолет снова коснулся земли, прямо у позиции легионеров.

— В вертолет, живо!!! — закричал Рон, призывно махая рукой.

Тит стал указывать легионерам на вертолет, и они стали отползать к нему, по одному забираясь внутрь, вскоре и сам легат запрыгнул на пол. На земле в воронке остались лежать двое. В этот момент в вертолет шмякнулось несколько пуль, и Рон вслепую открыл ответный огонь из пулемета.

— Тит! Скажи этим болванам, чтобы взлетали, и побыстрее!

— Понял!

Двигатели снова с надрывом загудели, и геликоптер начал новый отрыв от земли. А Финист все палил из сверхскоростного пулемета, расстреливая появлявшиеся среди пыли, будто привидения, силуэты десантников, пошедших на решающий штурм, когда огонь со стороны противника вдруг сначала ослаб, а потом и вовсе прекратился.

Оставив пулемет, когда понял, что солдаты на земле им уже не опасны, Финист снова пробрался к кабине пилотов, где хозяйничал легат Тит, кричавший пилотам:

— А теперь, ублюдки, стреляйте всем, что есть на борту! Цель — шаттл!

Но пилоты решиться на такое никак не могли, зная, что это штабной челнок. Прозвучал оглушительный выстрел, и голову второго пилота снесло напрочь. От попадания пули «носорога» она просто лопнула, как арбуз!

— Я сказал огонь!

Первый пилот, увидевший, что с ним могут сделать (о том, что пилотировать в случае его смерти некому, он от вида крови напарника и его мозгов просто не задумался), спорить не стал и, откинув колпачки на штурвале и переключив несколько тумблеров, чтобы перевести стрельбу всеми системами на единое управление, нажал на кнопку.

Десантно-штурмовой вертолет разверзся огнем неуправляемых ракет и пушечным огнем. Штабная площадка погрузилась в лавину огня. Людей отбрасывало взрывными волнами, разрывало в клочья. Детонировали боеприпасы, сложенные недалеко от шаттла. И в какой-то момент огненным пузырем лопнул сам челнок, довершая разрушения, напоследок ударной волной тряхнув вертолет.

— Отлично, приятель! — похлопал пилота по плечу легат. — А теперь уходим прямо по курсу на запад! И как можно быстрее!

Нэнси буквально набросилась на Рона, фактически сбила его с ног и, прижав к борту, стала пылко целовать его лицо. Через пять секунд не осталось уже ни одного места, какого бы не коснулись ее губы. В этот порыв она вложила все свои чувства, начиная от радости встречи за двухгодичное расставание и заканчивая благодарностью за спасение.

— Тише, Нэн, тише… — чуть приглушил ее напор Финист. — Ты как?

— Хорошо, любимый! Я знала, что ты придешь, верила в это!

— Конечно, по-другому я и поступить не мог.

— Я верила в это, даже когда уже никто не верил там, в бункере… Ведь это ты меня вынес из пещеры, так ведь?!

— Как ты догадалась?

— Почувствовала… твою хватку-объятие я узнаю сразу, — сквозь слезы засмеялась Нэнси.

Рон сдержанно ёкнул, когда вертолет тряхнуло, и только теперь Нэнси обратила внимание на вмятины в броне и огромную дыру в груди.

— О боже!

— Не беспокойся! — хохотнул Финист. — Этот выстрел предназначался не мне.

— Но ты весь в крови!

Нэнси подскочила к разделительной стенке между десантным отсеком и пилотской кабиной, буквально сорвала с нее белую с красным крестом аптечку и тут же принялась колдовать над ранами своего мужа, вынимая мелкие осколки и накладывая пластыри.

Ее примеру, наконец придя в себя, последовали остальные женщины и мужчины, став оказывать помощь остальным легионерам, имевшим не меньше, если не больше ран, и более серьезных, чем у Рона.