Елена прошла несколько раз взад-вперед по дорожке, терзаясь сомнениями. Найдена важнейшая улика — большая удача, но о чем она говорит? Кто-то воспользовался платком, чтобы не оставить отпечатков на орудии убийства. Самсонову платок не требовался, он был в перчатках. Тогда кто?

Удар могла нанести Сергиенко, но с таким же успехом она могла одолжить платок кому-то третьему. А вот еще вариант для защиты: у Сергиенко в тот день стащили платок, она увидела свою вещь на месте убийства, испугалась, что подумают на нее, и забрала.

— Кто же убил Золотову? Кто убийца?

Последние слова Петелина пробормотала вслух, проходя мимо любопытных мамочек. Те и так смотрели на озабоченную тетку с подозрением, услышали про убийство, подхватили свои коляски и поспешили уйти.

Елена села на освободившуюся скамейку. Проверила, как спит ребенок и набрала номер полковника Шумакова.

— Здравствуйте, Геннадий Александрович. Петелина беспокоит. Вы ведете дело Баринова?

— Ох уж этот Баринов! Попался нам, как заказчик убийства, и пошло-поехало, — ворчал Шумаков. — То хищения ему приплюсовали, а теперь еще и твое дело по убийству Золотовой нам передали.

— И как успехи?

— Да ты пойми, по наемному киллеру у нас с доказательствами полный порядок, хоть сейчас дело в суд передавай. А финансовые махинации дело нудное, не один месяц уйдет, чтобы разобраться.

— Мне больше интересует убийство Золотовой. Баринов сознался?

— Размечталась. Кто на себя будет добровольно труп вешать. Одно дело заказ неисполненный, совсем другое в убийстве сознаться.

— Есть чем прижать?

— Елена Павловна, я ведь как работаю? Появился подозреваемый, подсаживаю его на крючок — организую слежку, прослушку и тайную съемку. Добываю улики и тогда уж подсекаю, беру щучку за жабры. Все, рыбка в сетке — выпотрошу и на сковородку, то бишь в суд! Поняла?

— Я не рыбак, но вы доходчиво объяснили.

— Так и с Бариновым было по делу киллера. Мы основательно подготовились, поэтому улик вагон и маленькая тележка. А к убийству Золотовой меня через полгода подключили. Из твоего дела, извини, Баринову предъявит нечего.

— Я знаю, поэтому и звоню. У Золотовой в момент убийства вырвали из ушей серьги с бриллиантами. Харченко мне рассказал, что вы их нашли.

— Да, мы добыли важную улику, — похвастался полковник. — И доказали, что бриллианты принадлежали убитой. Камушки припрятал Баринов.

— Странно все это. Зачем он их хранил?

— Тщеславие убийцы. Ты бы знала, где мы их нашли? Под колпачком авторучки с золотым пером с дарственной надписью от Золотова!

— Отца убитой?

— Да. Сувенир два в одном — символ победы над прежним владельцем компании и его наследницей. Не удивлюсь, если бы он туда добавил фотографию с трупом Самсонова. Он требовал снимок от киллера.

Петелина продолжала сомневаться:

— А если Баринову подкинули бриллианты?

— Ты все усложняешь.

— Увы! Один раз упростила, теперь расхлебываю. — Елена тяжело вздохнула.

Шумаков поспешил успокоить. Он объяснял:

— На дарственной авторучке есть четкие отпечатки пальчиков Баринова и больше никаких. На бриллиантах остаточный след его ДНК. Он любовался трофеем! Представляешь, сидит в кабинете, достанет авторучку, снимет колпачок, выкатит на ладонь кумушки и гордится своим умом и коварством.

— Он хранил авторучку в служебном кабинете? — удивилась Елена.

— Да. При аресте Баринова мы не обратили на нее внимания, не за тем пришли. А вот когда явились к Самсонову за бухгалтерскими документами компании…

— Самсонов занял кабинет Баринова? — уловила для себя главное Петелина.

— А что такого? Как новый владелец компании. Это Самсонов потребовал расследования хищений.

— Самсонов заинтересованное лицо, он причастен к убийству жены! — всполошилась следователь. — Я же передала заключение криминалистов о его перчатках. Он нанес первый удар!

Шумаков замялся:

— Не хотел говорить, но… Перчатки могут не приобщить к делу.

— Это почему?

— Адвокат Самсонова обжаловал процедуру изъятия улики. Он указывает на насилие со стороны оперативников, да и саму улику теоретически могли подбросить.

— Что за чушь! Есть видео, как Самсонов достает перчатки с крыши гаража. Валеев снимал на телефон, я покажу.

— На личный телефон. Хорошее ли качество? — усомнился Шумаков. — Вот когда мы устанавливали микрокамеру в кабинете Баринова, я выбил самую лучшую аппаратуру, чтобы картинка и звук были идеальными. Меня потом инженеры замучили — когда вернешь? А мы забыли ее в кабинете Баринова! Забрали только, когда изымали документы.

— Уже при Самсонове?

— Ну да.

— И камера все это время писала? — задумалась Петелина.

— Если аккумулятор не сел.

— Можно посмотреть?

— Я сдал ее в технический отдел. Там чистят информацию.

— Позвоните им немедленно! Нужно сохранить запись.

— Ты мне приказываешь, майор? — напомнил о субординации полковник.

— Я вас прошу, Геннадий Александрович, спасите запись, если не поздно.

Елена не заметила, как повысила голос, и малыш проснулся. Сынишка выплюнул соску и закричал. Его писк услышал Шумаков.

— Петелина, ты уж определись, что тебе важнее: воспитывать сына или раскрывать убийства?

Елена копалась в коляске в поисках соски, а сверху стал накрапывать дождь.

— Сашенька, подожди. Да где ж эта соска? И дождь так некстати.

— Значит, все-таки сын, — сделал вывод полковник. — Это правильно.

— Вы еще не позвонили? Это неправильно! — вернулась к разговору Петелина. — Спасите запись, я чувствую, это важно.

— Да звоню уже, неугомонная.

Петелина вернулась домой. В этот день фитнес-браслет насчитал ей полуторную норму шагов. Она расхаживал по квартире, мысленно возвращаясь к разговору с Шумаковым, и поглядывая на смартфон. Дважды порывалась позвонить полковнику, но сдержалась, не хотелось прослыть назойливой. На службе всегда много дел и нервотрепка, а у молодой мамы одна забота — малыш. И что не говори про загруженность и усталость, официально ее времяпровождение называется отпуск.

Поздно вечером Шумаков позвонил сам.

— Ох, Петля, ну у тебя и чутье! — то ли похвалил, то ли ужаснулся полковник.

По его интонации Елена поняла, что ожидания сегодняшнего дня оправдались. Случилось важное, поворотное событие, которое все изменит. Или она излишне оптимистична?