от громких звуков не вскакивали. Айрис сначала казалось, что раз тело найдено, то всё должно разрешиться быстро, но дни проходили, расследование тянулось, а они всё жили в этом бесконечном мучительном напряжении. Нервы у всех сдавали, у Энид в том числе.

«Зачем только я послушала тебя?!» — сказала Энид. Эту фразу мог произнести только человек, который что-то сделал, поддавшись на чужие уговоры. Или не сделал, когда нужно было.

Айрис вспомнила свой список. Мюриэл и Энид были в самом верху.

Они обеспечивали алиби друг друга, но их словам нельзя было доверять. Если бы Мюриэл отсутствовала, дочь ни за что бы её не выдала. И наоборот.

* * *

Вслед за понедельником прошли вторник и среда, тоже без особых событий. Разве что мистер Баттискомб уехал, завершив какие-то свои дела с Дэвидом, а профессор Ментон-Уайт приехал.

Инспектор Годдард затребовал для дачи показаний всех, кто был в Эбберли шесть лет назад. Насколько Айрис знала от капитана Марча, полиция времени не теряла и разыскала почти всех. Не сумели найти только мисс Фенвик и Дженкинсов, родителей погибшего шофёра. Дженкинсы явно были живы, просто не хотели, чтобы их кто-то нашёл, а вот со старушкой Фенвик всё было не так просто. Выяснилось, что она была жива: пенсию, которую раз в год выплачивал ей трастовый фонд, она получала исправно. Чеки отправляли письмом до востребования в почтовое отделение на вокзале Виктория в Манчестере. Обналичивали их в день получения в банке через дорогу. Большего выяснить о мисс Фенвик пока не удалось.

Инспектор Годдард не настаивал на приезде Ментона-Уайта в Эбберли — Оксфорд был не так уж и близко, и допрос могли провести местные полицейские. Но профессор вызвался приехать сам. Он обнял Айрис так, словно она была его любимой племянницей, и выразил глубочайшие сожаления, что ей пришлось пережить столь тяжёлые события. К неудовольствию Айрис, профессор бо́льшую часть дня находился в библиотеке. Нельзя было сказать, что он наблюдал за тем, что она делает, но он проявлял очень уж живой интерес к её работе, давал советы и постоянно был рядом. Из-за этого она не могла вновь заняться пересмотром старых книг. Профессор сразу бы понял, что она занимается не тем, чем должна, и начал бы задавать вопросы, а Айрис не хотелось делиться с ним информацией. Она даже инспектору Годдарду решила ничего не говорить, пока не найдёт ту самую запись, а Ментона-Уайта это тем более не касалось.

Со всеми прочими она почти не виделась, кроме как за столом. Руперта словно укротило присутствие жены, и он прекратил отпускать колкости, так что завтраки, ланчи и ужины протекали спокойно и на вид даже мило. Правда, это спокойствие вряд ли могло кого-то обмануть.

Чем занимался Руперт в остальное время дня сложно было понять, как будто бы отдыхал. Он несколько раз заходил в библиотеку, искал книги для себя и Кристины, а ещё Айрис каждый день видела его в парке. Кристина и малыш проводили на улице часа по четыре ежедневно, и Руперт обычно гулял вместе с ними.

У них была чудесная семья — как с картинки. Айрис решила, что Руперт очень любит жену. Он менялся рядом с ней, от язвительности не оставалось и следа; он смотрел на Кристину так, словно каждое её движение приводило его в восторг и самой страшной вещью в мире было для него опечалить её. Любила ли Кристина Руперта? Айрис казалось, Кристина любит всех и никого в особенности. Она была доброй и жизнерадостной в какой-то чрезмерно искренней, даже простодушной манере; и болтала она столь же простодушно. За ужином во вторник профессор Ментон-Уайт заговорил о том, какое чудесное место — Эбберли, Кристина согласилась, и Дэвид предложил ей и Руперту чаще приезжать сюда. Начался разговор о прелестях деревенской жизни, и Кристина очень рассудительно объяснила, что ей было бы тревожно жить с маленьким ребенком в поместье, где ближайший доктор находится в часе езды, и это в хорошую погоду, да и неизвестно, что за доктора в этом Стоктоне. Потом она сказала, что когда ребёнок вырастет, ему будет недоставать товарищей для игр, а когда станет ещё старше, поблизости не будет приличной школы.

— Как только разрешится эта непонятная ситуация с наследством, мы переедем в Лондон. Руперту должен отойти дом в Кенсингтоне. Все говорят, что детям там очень хорошо. Руперт ещё сомневается, жить в том доме самим или продать, но я не сомневаюсь!.. Он найдёт работу в Лондоне не хуже, чем в Кроли, я уверена. Да и, может быть, ему вообще не нужно будет работать… — она повернулась к мужу, сидящему рядом и широко ему улыбнулась. — Поскорее бы.

Все за столом были смущены, а Мюриэл, которая сейчас занимала тот самый дом, не сумела скрыть раздражения:

— Кристина, дорогая, поразительно, как вы нетерпеливы! Вы ждёте этого наследства всего два года — куда меньше всех остальных.

Кристина раскрыла рот, чтобы что-то ответить, но Руперт её опередил, видимо, опасаясь, что ответ может получиться ещё более неловким.

— Сейчас наконец-то будут развязны руки по многим вопросам, особенно, связанным с деньгами, с бизнесом, — сказал он. — Это действительно было проблемой, особенно для Дэвида.

Дэвид поспешил это подтвердить, лишь бы Кристина снова не начала вслух мечтать о том, как её муж получит наследство.

И при всём при этом Кристина не вызывала неприязни. Было совершенно ясно, что в её словах не было ни жестокости, ни жажды наживы, разве что почти детская сосредоточенность на своих нуждах и желаниях.

Айрис иногда болтала с ней — вечером в малой гостиной или днём в вовремя прогулки. Когда бы Айрис ни выходила в парк, Кристина уже была там. Мэтью или спал в коляске, или бегал по лужайкам, а Кристина внимательно наблюдала за ним.

В один из дней Айрис, когда вернулась с прогулки в дом, она увидела Энид. Та стояла возле высокого окна в холле и наблюдала за Кристиной, катившей коляску вокруг пруда. Айрис показалось, что Энид простояла тут уже долго и видела, как они с Кристиной разговаривали, — они сделали вместе два круга.

— Беседовали о подгузниках? — спросила Энид.

— Не совсем. Миссис Вентворт рассказывала про свой сад, у них в Кроли есть небольшой.

Энид закатила глаза, развернулась и пошла в сторону лестницы.

Айрис подождала, пока она поднимется и стихнет звук шагов, а потом сама поднялась на второй этаж.

Она остановилась у комнаты Дэвида. От кого-то из горничных она знала, где находится комната, но необходимости приходить