туда у неё никогда не возникало. И вот теперь она стояла и не решалась постучаться.

Айрис хотела рассказать ему, что звонил инспектор Годдард и сообщил, что Сомерсет-Хауз не смог найти людей с фамилией Фернсби, которые могли бы оказаться родителями Руперта, нашли только того самого Руперта, погибшего в Котгрейве в 1939 году в возрасте пяти лет.

Дэвид не приходил работать в кабинете после обеда, и Айрис сомневалась, стоило ли вообще беспокоить его. В конце концов, полиция не обнаружила ничего, чего они уже не знали.

Айрис так и стояла возле двери, не зная, постучаться ей или нет.

Из-за двери была слышна музыка.

После того, как нашли тело, Дэвид Вентворт не включал те записи, что раньше. По крайней мере, когда Айрис доводилось слышать. Это была классика, но не что-то узнаваемое… Сегодня был первый раз, когда Айрис узнала арию. Это был «Плач Дидоны».

Айрис прислонилась к стене возле двери. Ей нужно было постучаться или уйти. Она не могла сделать ни того, ни другого. Она не могла сейчас войти к нему, просто не могла… Она не хотела знать, что Дэвид Вентворт сейчас чувствует, не хотела бы застать даже малый след отчаяния на его лице, — вдруг бы он не успел его спрятать? Но и уйти она тоже не могла. Душераздирающая боль этой музыки точно приковала её к полу. Дидона пела так прекрасно и горько, что невозможно было уйти, не услышав следующую ноту, и следующую, и следующую…

Музыка стихла ненадолго. Послышался звук шагов, а потом снова: «Дай руку, Белинда!»

У Айрис сдавило в груди так, что стало трудно дышать. Цепляясь рукой за стену, точно в полусне, она дошла до лестницы.

* * *

В конце ужина Дэвид сказал, что ему нужно кое-что обсудить с семьёй и поэтому он просит не расходиться сразу по комнатам.

— И что мы будем обсуждать? — спросил Руперт.

— Дату похорон.

Руперт неловко опустил вилку в тарелку, так что несколько горошин скатились на скатерть, и резко повернулся к Дэвиду:

— То есть, они уже…

— Да, мне сегодня звонили из полиции насчёт этого. Давай поговорим позже.

После ужина Дэвид, Руперт, Кристина, Энид и её мать ушли в новую гостиную. Айрис отправилась в библиотеку, собираясь поискать образец почерка, но профессор Ментон-Уайт пришёл туда вслед за ней. На него напала охота поболтать, и хотя Айрис всегда нравился и профессор, и беседы с ним, сейчас она вполуха слушала его рассуждения. Запомнила она только одно: что раз уж скоро будут похороны, профессор решил остаться в Эбберли до них.

Всю ночь Айрис слышала в голове голос Дидоны.

Когда я лягу в землю…

* * *

Похороны были назначены на субботу. Айрис узнала об этом утром четверга от миссис Пайк — и больше никаких подробностей. Миссис Пайк была слишком занята. Вместо ушедшей Джоан ей прислали из агентства сразу двух молодых женщин, но те пока плохо справлялись. И Айрис не могла их за это осуждать: она несколько дней не могла запомнить даже расположение комнат на первом этаже, особенно в части прислуги. На счастье миссис Пайк, на похороны пригласили лишь самую близкую родню. Учитывая особые обстоятельства смерти и продолжающееся расследование, церемонию хотели провести как можно более незаметно.

Айрис собиралась в субботу ехать в Лондон ещё раз и поговорить с кем-нибудь, кто знал отца Мейсона, но теперь это было невозможно. Разумеется, никто бы даже не заметил, что какого-то там библиотекаря не было на похоронах, но это было бы неуважением к леди Клементине, к сэру Дэвиду… И, может быть, он бы заметил, что её не было.

Утром, пока в библиотеку не пришёл профессор Ментон-Уайт, Айрис снова начала пересматривать книги, которые уже внесла в каталог. И, перелистывая в поисках пометок страницы второго тома «Мельницы на Флоссе», она внезапно поняла… У неё не было абсолютной уверенности, но она догадывалась, что за книга это была. Что-то про историю Сассекса… Страницы про Вентвортов!

Боже, как она раньше не сообразила?!

Айрис сняла книгу с полки и начала искать листок бумаги. А что если он выпал? Или она сама переложила его в другую книгу? Она же будет искать его год и не найдёт!

Айрис выдохнула. Листок был здесь. И почерк был очень-очень похож. У него был свой особый узнаваемый рисунок, буквы были ровными и круглыми, как бусины на чётках и плотно прижимались друг к другу толстенькими бочка́ми.

10 ф. Томсон

2 ф. цв-ы

100 ф. бр.

4 ф. портной

12 ф. ужин и пр.

Айрис буквально подлетела к двери в кабинет, быстро постучалась и вошла. В кабинете никого не было. И к завтраку Дэвид не спускался.

Она вернулась в библиотеку и в нетерпении начала ходить кругами вокруг диванов.

Надо срочно кому-то показать!..

Нет, надо сначала самой подумать, кто мог написать письмо и эту короткую записку.

Но Айрис казалось, что тут и думать нечего. Судя по почерку (довольно современному, писа́вший ходил в школу явно не во времена королевы Виктории) и крупным расходам, это мог быть только один человек. Смущало лишь то, что он умер намного раньше леди Клементины, и было непонятно, что его письмо могло делать в её кармане в августе 1958 года.

_____________________________

Если любопытно, какую музыку слушает Дэвид Вентворт, то это Пёрселл Dido Lament. https://youtu.be/-H-Z9UzQYE?si=rAiLkW1_vxxE3p_P

Глава 16. Последний роман Клементины Сетон

17 сентября 1964 года

Айрис решила не звонить инспектору Годдарду до того, как убедится, что она нашла автора письма. Но чтобы убедиться, ей нужен был Дэвид Вентворт.

Она вложила листок обратно в книгу, захлопнула её и вышла из библиотеки. Дэвида не было в кабинете, а идти в его комнату…

Айрис вспомнила, как стояла вчера под дверью и так и решилась постучаться.

В холле она встретила Мэри, которая катила куда-то пылесос. У неё она и спросила, не видела ли она сэра Дэвида.

— Он после завтрака сразу уехал. — Мэри понизила голос до шёпота: — Вроде бы, насчёт похорон. Получить какие-то документы.

Айрис казалось, она просто лопнет от желания кому-нибудь рассказать про записку, — а рассказать было некому.

Ей надо было успокоиться. Она, не накинув даже плаща и всё так же сжимая книгу в руках, вышла на улицу. Прохладный утренний воздух словно отрезвил её…

Айрис решила пойти вдоль восточного крыла, а потом в сторону реки — путём, который она про себя всегда называла дорогой леди Клементины, — и не успела