Зарина задохнулась от возмущения. Ной — от веселья. А Трент от наглости девушки, которую прежде, видимо, считал вежливой и кроткой.

— Пойдемте, Ваше Высочество, — Вилкоэ аккуратно взял невесту за локоть. — Не стоит раздувать скандал на пустом месте.

Бездонные васильковые глаза впились в лицо Мари, но она выдержала пронзительный взгляд, гневно взирая на того, чье коротенько письмо с пожеланиями выздоровления успела перечитать раз сто.

— Вот уж точно — парочка, которая друг друга стоит, — пробурчал Ной, когда Зарина с Трентом удалились. Подруга промолчала. На душе стало горько, словно выпила стакан сока полыни, предназначенного для вьюжных заквасок.

Как назло в этот же вечер гнев Ловерты обрушился на них самих. Обескураженная нечаянной встречей и последующей ссорой Мари пропустила появление заместительницы директора. Не помог и укромный библиотечный угол. Корделия издалека сумела определить, что перед бывшей ученицей лежит не учебник.

— Ситэрра! Когда ты, наконец, начнешь вести себя, как полагается взрослой зу?! Молчать! А ты, Ури, поди-ка погуляй. Подыши свежим воздухом, а то лицо совсем зеленое.

— Да, зу Ловерта, — Ной послушно засеменил прочь, делая Мари знаки, чтобы крепилась.

Ловерта расправила подол длинного белого платья, усаживаясь напротив бывшей ученицы. Гнев, секунды назад искажавший правильные черты, погас. Осталась суровость, но и та, скорее, напускная.

— И что мне с тобой делать, Ситэрра? — поинтересовалась Ловерта, вздыхая.

— Я повторила теорию, — равнодушно ответила девушка, невольно двигая книгу деда ближе к себе. — Заминок на уроке не будет, обещаю. Весь последний год у меня был тренер, который очень остро реагирует на ошибки. Так что…

Корделия весело усмехнулась и кивнула на книгу Соджа.

— Интересное чтиво выбрала. Изучаешь семейное древо?

— И это тоже, — Мари хмуро посмотрела на Корделию. Стало быть, той была известна тайна Майи и Мастера.

— Всё ещё хочешь разыскать отца? — взгляд Ловерты стал очень серьезным.

— Хочу, но не знаю с чего начать, — соврала Мари, не моргнув глазом. — Лукас от меня предусмотрительно прячется, а других вариантов не существует.

Разумеется, это была ложь. Зацепка, подаренная Элией, уже которую ночь не давала спать. Мучила, резала по живому. Не приносил покоя и долгожданный сон. Едва глаза закрывались, стихийнице являлся мужчина в белых одеждах, как и полагалось истинному сыну Зимы. Высокий, белокурый он возвышался над брошенным ребенком ледяной глыбой. Но вместо лица девушка видела выпуклый овал, гладкий, как мраморная колонна. Ох, как же хотелось узнать кто он, и заморозить насмерть! Вот только бывшая соседка не радовала новостями. Встречая Мари на улице, едва заметно качала головой, давала понять, что не разговаривала со свекровью.

— Понимаю, — Корделия старалась говорить мягко, но грубоватый голос не слишком помогал. — Будь Апрелия жива, всё было бы иначе.

— Наверное, — Ситэрра опустила глаза. — Однажды вы сказали, она была рассудительной. Мы совсем не похожи, да?

— Скажем так: не слишком похожи, — Ловерта позволила уголкам неулыбчивых губ приподняться. — Но это Апрелия, скорее, была белой вороной в семье бунтарей. А не ты. Взять Майю, Соджа, Грэма, да и Весту тоже — все бесконечно нарушают порядки и ни капли этого не стесняются.

— Почему мне кажется, что вы недолюбливаете Принцессу? — спросила Мари тихо.

— Это не так, — Корделия, подперла подбородок рукой. — Я не люблю время, когда Веста, вернее, они все находились в Академии. Такого наши стены ещё не видели — чтобы одновременно поступило столько отпрысков Королевских кланов. Веста, Мартэн и Инэй — одногодки. Снежан учился на курс младше. Ты сама знаешь, сколько требований пытаются выставлять главы именитых семей. А тут — Короли, жаждущие, чтобы мы плясали под их дудку. Плюс бесконечная вражда между Мартэном и Зимними Принцами. Если бы Грэм за ними не присматривал, они бы ещё в детстве поубивали друг друга.

— Откуда такая ненависть? — Мари стало противно, детьми ведь совсем были, а старательно умножали вековые обиды.

— Эта вражда передавалась из поколения в поколение, — подтвердила Ловерта не без сарказма. — Но в нашем случае, главным провокатором всегда являлся Мартэн Флорана. Снежан Дората был тихим мальчиком, старался держаться на расстоянии, поэтому давать сдачи в основном приходилось Инэю, хотя невооруженным взглядом было видно, старший Принц ненавидит бессмысленную войну.

— А Веста участвовала?

— Открыто нет. Наоборот, по возможности одергивала братца. Со Снежаном держалась вежливо, но и без панибратства. А Инэя не любила. Он отвечал тем же. Постоянно старались поддеть друг друга, сказать колкость, причем не безобидную. Я никогда не понимала их взаимной неприязни. Сначала пыталась выяснить, что за кошка пробежала между этими высокомерными детьми. Но потом рукой махнула. Не моя забота — странности Принцев и Принцесс.

— В прошлом году мне "посчастливилось" стать свидетельницей их ссоры, — вспомнила Мари перебранку в день свадьбы и смерти Мартэна. — Думала, искры полетят. Король будто обидеть Её Высочество хотел, выплеснуть яд.

— Да, и тайная жена Инэя Весту тоже не жалует ещё с Академии, хотя иногда эти трое и сотрудничают. Вернее, "дружат" против общих неприятелей, — проворчала Ловерта, а потом одернула себя. — Ладно, хватит сплетничать. Лучше делом займись, а если считаешь, что готова к уроку, иди спать. А заодно Ури успокой. Уже, наверное, тридцатый круг нарезает, — хмыкнула Корделия, кивая на окно за спиной Мари. — И скажи ему, пусть не распыляется, а узор грозы потренирует — это его коронный номер. И получится с первой попытки, и на яу местных впечатление произведет.

****

Показательный практический урок, к изумлению Мари, прошёл без трудностей и с аншлагом. По крайней мере, в её исполнении. Поглядеть на мастерство наблюдателя Зимнего Дворца явились даже те яу, которые не собирались участвовать в испытании.

— Это из-за твоей славы, — шепнул Ян. — После выступления на церемонии открытия ты самая популярная стихийница во владениях совета. Не знала? Народ мечтает в подробностях услышать, как был уничтожен погодный куб Академии.

— Поверь, это не самая увлекательная история в моей жизни, — почти не размыкая губ, пояснила девушка, но Яна её слова не убедили.

— Всё равно рассказать придется. Они обязательно спросят, вот только смелости чуток наберутся.

Чувствуя нервозность, как на первых тренировках Грэма, когда он особенно рьяно упражнял голосовые связки, Мари вышла не середину самой большой комнаты в штабе академиков. Той, что специально приспособили для практических занятий — высотой в два этажа и шириной в пять обычных классов. Стараясь не переминаться с ноги на ногу от волнения, оглядела вставших полукругом юных стихийников. Ян прав — интерес так и читается на лицах. Она для них если не авторитет, то уж точно экземпляр, достойный пристального внимания. Надо же, а ведь все собравшиеся яу одного возраста с ней, а кое-кто даже старше.