– А разве Утта не сказала, в которое время мы с учителем посещаем Дракулу?

– Эх! Да я и не подумал, что могу спросить у неё, – засмеялся священник.

– Удивительно, как вы с ней ладите, – заметил Джулиано. – Ведь она очень не любит Дракулу, даже ненавидит.

– Она хорошая, добрая девушка. Просто слишком доверяет сплетням.

Как ни странно, дочка трактирщика появилась сразу, как только о ней упомянули. Она поставила перед новым постояльцем большую миску с мясной похлёбкой, а рядом в другой миске положила хлеб, порезанный большими кусками.

Перед Джулиано девица небрежно положила полотенце. Один конец ткани был намочен в воде, а другой остался сухим.

– Господин Питтори чумазый, как поросёнок, – сказала Утта.

– Вот я и говорю, что она очень добрая девушка, – громко повторил серб, будто совсем не замечая, что добрячка, хоть и отошла от стола, но ещё не вернулась обратно в кухню и всё слышит.

– Значит, и вы, достопочтенный Михаил, – человек добрый, – заметил флорентиец.

– Я лишь исполняю долг точно так же, как и господин Влад когда-то исполнял свой, – возразил серб. – Ведь в ту пору, когда господин Влад воевал с турками, он делал это не только для людей своей земли. Он помогал и моим соплеменникам. Однажды нечестивые напали и очень многих увели в плен, а господин Влад освободил их.

– И всё же я не понимаю! – воскликнул Джулиано, вытирая лицо мокрым концом полотенца, а затем сухим. – Почему человек, никем не принуждаемый, может стать духовником Дракулы. Вот мне, к примеру, очень нравится беседовать с Дракулой. Должен признаться, это весьма увлекает, но… тому, кому приходится быть его исповедником, я совсем не завидую.

– Почему?

– Ну… мне кажется, это очень тяжелый труд, и если регулярно выслушивать исповеди Дракулы, то рискуешь поседеть прежде времени.

– Как видишь, я не поседел.

– Неужели Дракула не рассказывает ничего… эдакого?

– Я не могу тебе ответить, потому что тайна исповеди священна, но поверь – господин Влад хороший человек. Да, у него есть грехи, как и у всякого, но молва говорит о нём неправду.

Старый живописец работал очень медленно, добавляя тёмные полутона к лицу на портрете. «Конечно, надо действовать аккуратно, – думал ученик, заглядывая учителю через плечо, – и всё же нужна ли здесь такая ювелирная точность? К примеру, целый день потрачен, чтобы подрисовать тени вокруг глаз. А рисовать-то особо нечего! Зачем топтаться перед доской, держа кисточку наготове, и словно прицеливаться?» Так же, прицеливаясь, старик добавил глубокие тени справа и слева от переносицы, из-за чего она стала тоньше, и в ней прибавилось выразительности. Нос снова превратился в вытянутую каплю – ту, которую в начале работы наметили углём, подвели тушью, а позднее закрасили.

Затем придворный живописец обнаружил, что на скулах, подбородке и шее Дракулы – даже если над ними совсем недавно трудился брадобрей, приходивший раз в три дня, – проглядывает щетина. Издалека кожа в нижней части лица казалась темнее, причём настолько, что граница между бритой частью и той, где борода не растёт, проявлялась отчётливо. Остаток недели ушёл на то, чтобы слегка затемнить на картине всю нижнюю часть лица и нарисовать пресловутые щетинки.

«Ой-ой-ой, – думал Джулиано. – Время, которое мы должны были провести в Вышеграде, почти истекло, а работы ещё сколько! Учителю нет дела, сколько времени потрачено, а ведь здесь, на постоялом дворе, жить накладно. И что же мы будем делать, когда кончатся деньги? Снова голодать?»

Между тем лицо на портрете менялось и теперь выглядело злодейским. Юный флорентиец смотрел на него, невольно проникаясь убеждением, что такой человек мог совершить всё, о чём читала Утта в той длинной поэме. По правде сказать, Джулиано уже забыл половину историй, казавшихся однообразными, но некоторые всё же остались в памяти, и среди них одна, которую дочка трактирщика прочитала флорентийцу с особенным удовольствием.

– А вот здесь рассказывается, – злорадно произнесла она, перестав водить пальчиком по строчкам, – как Дракула расправился с послами, которые прибыли к его двору. Написано, что послы приехали из земель, расположенных к юго-западу от нас. Я смотрела по карте, что там находится. Это случайно не те земли, откуда ты родом?

– Ха! Ты решила меня пугать, прелестная чтица? К юго-западу отсюда находятся не только мои родные края, – ответил флорентиец и сделал вид, что совсем не впечатлён, но сейчас, находясь в башне, всё время поглядывал на узника и думал: «Неужели правда?»

Поскольку учитель сейчас смотрел только на картину, ученик всё же отважился нарушить запрет и тихонько заговорить с моделью.

– Ваша Светлость…

– Что? – откликнулся Дракула.

– Не соблаговолит ли Ваша Светлость разъяснить мне одну историю?

– Которую? Что-нибудь из числа небылиц обо мне?

– Я не знаю, небылица ли это, – замялся юноша и торопливо продолжал. – Правда ли, что Ваша Светлость, будучи правителем, однажды принимал при своём дворе послов, прибывших с юго-запада, и… казнил их?

– С юго-запада? – озадаченно переспросил узник.

– Я точно не знаю, откуда они прибыли, – Джулиано пожал плечами, – однако в той стороне много всего находится: Неаполитанское королевство, Папская область… Флорентийская республика.

– Не припомню таких послов, – серьёзно ответил узник. – А от кого ты это слышал?

– Я не слышал, а читал, Ваша Светлость.

– И где же?

– Существует поэма некоего Михаэля Бехайма, посвященная деяниям Вашей Светлости.

– Так её сочинил немец! – воскликнул Дракула и усмехнулся. – Тогда я не удивлён. А ты немцам не верь.

– Почему?

– Потому что такой народ, любят пугать себя и других. Попробуй что-нибудь рассказать немцам. Если в твоём рассказе никто не умер страшной смертью или на худой конец не превратился в урода, слушатели останутся разочарованы. Вот почему немцы частенько сочиняют страшные сказки и выдают за правду.

Джулиано задумался и вдруг совсем по-новому взглянул на поведение Утты – немка самая что ни на есть!

– Значит, никто не прибивал головные уборы к макушкам послов, не пожелавших обнажить головы перед Вашей Светлостью? – спросил флорентиец.

Юноша уже успел успокоиться и поэтому вздрогнул, когда Дракула вдруг посмотрел на него прямо, и глаза узника злобно сверкнули:

– Ах, это! Это было. Теперь припоминаю.

– Было? – пролепетал флорентиец. – И… откуда же происходили послы?

– Из Турции, – ответил узник, добавив: – Как видишь, это не юго-запад. Вот так эти немцы и врут!

– Из Турции? – флорентийцу стало гораздо легче, ведь расправа над нехристями – это совсем другое дело по сравнению с расправой над христианами.