Вот это да… Что же теперь получается? Леонову надо защищать, а не изводить? Емцов об этом узнает – из него искры посыпятся от ярости! Надо же! Сама пришла, помощь попросила. Влюбилась, что ли?

Юрка сполоснул лицо. С наслаждением набрал полную пригоршню ледяной воды. Кожа вспыхнула от соприкосновения с холодными струями, кровь бодрее побежала по организму.

Ерунда все. Прорвемся!

Спасать… А как ее спасешь? Разве от родной матери спрячешься? С родителями спорить тяжело. Как они скажут, так и будет. А если не будет – и правда прибьют.

– Вы там утонули? – постучала в дверь мама.

Юрка вышел в коридор. Глянул в сторону кухни. На столе дымились две тарелки горячего супа. Никого.

Сердце бабахнуло, кровь подкатила к горлу. Леонова! Комната! Телефон!

Юрка помчался к себе.

Кресло чуть покачивалось из стороны в сторону. В нем кто-то сидел. Не было только видно кто.

– Леонова, ты чего? – подошел к столу Юрка.

Трубки на тетрадях не было. Если Анька взяла свой телефон, почему она не вернулась в кухню?

Кресло качнулась сильнее, разворачиваясь.

Девочка улыбалась. Остренькие зубки нависали над тонкими синюшными губками.

– Где Аня? – скрипучим голосом спросила она.

Умереть от страха Юрка не успел.

– Где Аня? – на пороге комнаты появилась его мама. – Зачем ты ее прогнал?

– Я ее не прогонял. Она за телефоном пошла и куда-то делась!

Юрка оглянулся. Исчезновение Аньки – это еще ладно. Как он объяснит маме появление этой кикиморы черноволосой?

Кресло медленно разворачивалось к столу. В нем никто не сидел.

Тренькнул звонок входной двери.

– Куда это ее носило? – всплеснула руками мама, решив, что Леонова просто вышла.

Но за дверью была не Анька. Невысокая полная женщина с зачесанными вверх, скрученными в пучок волосами, с полной короткой шеей и непривычно глубоким для осени декольте. Черное длинное двубортное пальто, круглое бледное некрасивое лицо. И серьги. Массивные, тяжелые.

Она коротко взглянула на вытянутые лица обитателей квартиры.

– Я, кажется, опоздала? Меня зовут Мари. Я мать Ани Леоновой.

Женщина бесцеремонно прошла к Юрке в комнату.

– Где она?

Пулейкин прислонился к стене, чтобы не упасть. Это мама Андалузии?! А кто же тогда приходил в школу?! Что с ним? Может, у него с глазами что-то не то?

– Разве вы ее мама? – прошептал Юрка непочтительно.

Женщина презрительно скривилась, и Юрка узнал в чертах ее лица Аньку. Она так же умела ронять тяжелые взгляды, так же кривила губы в презрительной улыбке, так же смотрела.

– А кто же был в школе?…

– Слишком много глупых вопросов. – Женщина наградила его очередным неприятным взглядом. В нем читалась всем известная народная мудрость – «не верь глазам своим». – Так надо было!

Ему вспомнились тарелки с супом. Страшно захотелось есть. Тем более что руки он уже вымыл. Почему нельзя было просто прийти домой, поесть, телевизор посмотреть?

– Я спрашиваю: куда она делась?

– Вы про девочку? – Юркина мама выглядела растерянной. Она не понимала, что происходит с ее сыном, почему он грубит незнакомому человеку. Что за люди сегодня к ним приходят? – Она ушла. Даже есть не стала…

Леоновская мамаша улыбнулась:

– А ведь она знала, что я приду, так?

Юрка продолжал изображать из себя партизана и молчал. Ему не нравилась мама номер два еще больше, чем ее предыдущий вариант. Где две, там может быть и три, а то и четыре. Хотя это был бы уже перебор. Неужели у Андалузии две матери и обе родные? Ведь не может же такого быть, чтобы один человек был так не похож сам на себя!

– Умная какая… Всегда была умной. – Леонова-старшая повернулась к Юркиной маме. – Вы позволите? Вашего сына – на пару слов…

Мама решила сегодня больше ничему не удивляться. Она пожала плечами и ушла. В кухне что-то грохнуло. Не удивляться – это не значит соглашаться. Мама была не согласна.

– Энн всегда была умной, кого угодно могла обмануть. – Леонова-старшая села в то же кресло, где перед этим сидели обе девочки. – Вас она тоже обманывает. Прикидывается несчастной. Хромает вовсю. Но ведь это вранье! Говорит, что всем помогает, а сама…

В кухне опять что-то грохнуло, и Леонова-старшая выразительно подняла брови.

– Ее работа, – кивнула она на стенку, за которой была кухня. – Все ваши неприятности – двойки, ушибы, болезни, беды ваших родителей… Ей нравится пробовать свою силу! Первым делом она, конечно же, начала гадать. Предсказывать судьбу. Вот только предсказания у нее все мрачные. Знаешь почему?

– Почему? – эхом отозвался Юрка и прикусил язык. Зачем он заговорил с этой странной женщиной? Может, самое время сбежать подальше?

– Потому что она приносит с собой несчастья! Сначала создает их. А потом предсказывает.

Пулейкин понимающе кивнул. Все сходилось. Ушибы, двойки, неудачи… Или – все как всегда? Просто они больше стали обращать внимание на невезение?

– Помоги мне ее найти, – прошептала Леонова-старшая. – Ее надо остановить до того, как она все вокруг себя разрушит.

Но ведь Анька только что говорила, что это мать хочет сжить ее со свету. Что ничего плохого она сама не делает, все мать… Устроила на дочку охоту.

– Значит, она здесь была, – понимающе произнесла Леонова-старшая – Юрка не отвечал на ее вопросы, значит, он был подготовлен к ним. – Наговорила с три короба. Что мать у нее – монстр, охотится за ней, чтобы убить. Что она – могучая гадалка, а я ей мешаю, завидую! И ты поверил?

Конечно, поверил! Анька говорила так искренне…

– Какой родитель пожелает смерти своему ребенку? Кто не постарается сделать все, чтобы его ребенку было хорошо?

В кухне упала табуретка. Леонова вновь выразительно шевельнула бровями.

– Твоя мать тоже хочет, чтобы тебе было хорошо. Аня – сложный ребенок. Она с детства проявляла различные способности. Могла угадывать чужие желания, прекрасно ориентировалась в темноте, хорошо разбиралась в людях.

– А что же вы не можете погадать и узнать, где она? – Юрку путали, и он уже не знал, кому верить.

Леонова нахмурилась:

– Могу. Но она все узнает наперед. Помоги мне ее остановить. Я увезу ее во Францию, и она больше никому не помешает!

– Она и здесь не мешает.

Пулейкин терпеть не мог, когда на него начинали давить, тогда он переставал соображать. И зачем он с ней заговорил? Сейчас эта тетка его вынудит поступать по-своему.

– Не ври! Иначе бы вы не стали ее травить. Иначе бы здесь не появилась Девочка.