— Давай. — Он протянул руку и втащил в шлюпку совершенно измученного Стаса. — Ты что так долго? Время уже!

— Да, как назло, Шмыга спьяну прицепился, почему да почему я жену не взял.

Стас, задыхаясь, перевалился на дно шлюпки, и Кирин усиленно заработал веслами.

— Видел тебя кто-нибудь?

— Да кому там видеть — все вдрызг.

Кирин взглянул на часы, и еще быстрее задвигались его плечи. Стас приподнялся и, всматриваясь в удаляющиеся габаритные огни, вдруг прикрыл локтем глаза от озарившей его яркой вспышки, и следом раздался грохот. Кирин оглянулся, сощурился на бушующее над водой пламя и похлопал себя по карманам в поисках сигарет.

1999 год.

Кирин ехал из Шереметьева на такси и с восторгом смотрел на сияющую, нарядно украшенную к Новому году столицу. Проезжая мимо Большого театра, он прильнул лбом к стеклу, разглядывая афиши, и губы его зашевелились. Затем машина проехала по улице Покровка и остановилась в одном из переулков. Кирин, прихватив небольшой чемодан, посмотрел на адрес, написанный на мятом листке бумаги, и шагнул к нужной подъездной двери. Сразу же за ней оказался застекленный тамбур и другая дверь, уже металлическая. Из-за стекла на него поднял седую голову охранник в синей униформе.

— К кому? — он исподлобья взглянул на вошедшего посетителя сквозь стекло.

— К Максакову.

Охранник нажал кнопки и приложил к уху телефонную трубку.

— Станислава Викторовича нет дома. — Опустив трубку, он внимательно взглянул на Кирина. — Что-то передать?

— Когда он будет?

— А вы не могли бы представиться?

— Петр Кирин. Он меня вызвал.

Охранник повторил имя в трубку и, выслушав ответ, нажал кнопку на столе. Металлическая дверь щелкнула и открылась.

Когда Кирин шагнул в квартиру, сердце его бешено заколотилось. Марина в шикарном шелковом халате взглянула на него своими удивительными большими глазами и тут же отвернулась. Кирин с силой сжал ручку чемодана. Нижняя губа Марины была распухшей, и вокруг рта лежала синева.

— Проходи. Стас скоро будет. Он тебе как раз квартиру подыскивает.

Петр вошел в огромный зал и остановился возле рояля. Приоткрыв крышку, он задумчиво нажал несколько клавиш. Марина принесла бутылку коньяка и две рюмки.

— Выпьем? С приездом-то?

Кирин пожал плечами и опустился перед ней на банкетку. Марина разлила коньяк по рюмкам и поставила бутылку на рояль.

— Вот и ты теперь будешь жить в Москве, — усмехнулась она и залпом выпила свою рюмку. — И тебя облагодетельствовал.

Кирин горько взглянул на все еще молодую женщину.

— Тебе здесь плохо?

Марина пожала плечами:

— Стас на работе, Сашка в школе, а я одна целыми днями в четырех стенах. Вот, немного поработала в театре. — Она осторожно потрогала пальцем разбитую губу и налила себе еще коньяку. — Самого сутками не бывает, а тут…

Марина опустила голову и смахнула невольную слезу. Взглянув на руки Кирина, она увидела, как побелели от напряжения костяшки его пальцев, стиснутых в кулак.

2003 год.

Перед Гостиным двором остановились бежевая «тойота» и черный, сверкающий фарами «мерседес». Кирин вышел из «тойоты», прикурил сигарету и окинул взглядом площадку перед зданием. Выскочившие следом за ним из машины молодые люди в черных костюмах открыли обе дверцы «мерседеса», внимательно оглядываясь по сторонам и на Кирина. Из «мерседеса» вышел Максаков во фраке и с женой в декольтированном платье. Следом выпорхнула его дочь в белом бальном платье. Они поднялись по ступенькам здания с массивными колоннами и прошли в зал, над дверью которого сияла витиеватая надпись «Первый Венский бал в Москве». В огромном зале, украшенном живыми белыми розами, звучал симфонический оркестр и танцевали пары в бальных костюмах. Мажордом, в расшитом камзоле и белом парике, проводил их к столику, к которому тут же устремились с подносами официанты.

— Ну? Научилась вальс-то танцевать?

Максаков окинул взглядом присутствующих и с любовью взглянул на дочь.

Юная девушка, удивительно похожая на свою мать, хитро глянула отцу в глаза и поднялась со своего места.

— Увидишь! — И исчезла в неизвестном направлении.

Максаков хмыкнул и взял из хрустальной вазы яблоко.

— Вот и школа позади. Все. Полетела. — Он слегка кивнул высокому лысоватому мужчине за соседним столиком.

— Отчего ты так весел, хотелось бы знать? — равнодушно спросила Марина.

— Да так. Игрушку себе новую прикупил.

— Машину очередную?

— Машину! — расхохотался Максаков. — Ну ты скажешь! Черта с два. Американскую бейсбольную команду.

— Дорогое удовольствие? — поинтересовалась жена, внимательно глядя на него.

— Недешевое. Только это не только удовольствие, но и хороший бизнес. Впрочем, завтра все узнаешь, — посулил он. — Из газет. То-то наши СМИ взвоют. Уже могу себе представить. «Непатриотично!», «Отток капитала на Запад!» Кстати… У Локтева сын в МГИМО учится. — Он подвинул к жене бокал с шампанским. — Я думаю, наша Александра туда бы запросто поступила. Но лучше мы ее в Англию отправим учиться, все-таки Оксфорд или Кембридж — это во все времена звучит, как ты считаешь?

Марина взяла в руки бокал, и глаза ее засветились недобрым огнем.

— Не собирается она ни в какие кембриджи. — Она отвернулась, разглядывая публику и позвякивая браслетом на загорелой руке.

— Интересно, а куда же она, по-твоему, собирается?

— Если я не ошибаюсь, то она уже подала документы в Щукинское училище.

Максаков даже отложил надкусанное яблоко.

— Чего-о?! Где она? — Взглянув на кружившихся в вальсе молодых юношей и девушек, он уже хотел подняться, но Марина схватила его за руку.

— У нее сегодня праздник, давай ты не будешь устраивать сцен, да еще здесь!

— Это твое дурацкое влияние! — Максаков взял бокал и пригубил шампанское. — Не бывать этому, слышишь? Никакого театра.

— Ты мне испортил жизнь, а теперь ей хочешь? — Очаровательно улыбнулась в ответ Марина, но глаза ее оставались недобрыми.

— Я тебя вытащил из той дыры. Дура ты неблагодарная.

Максаков слегка склонил голову, приветствуя проследовавшую мимо их столика семью знакомого министра.

— Я остаюсь здесь только из-за дочери. — Марина поднялась, улыбнулась и сквозь зубы прошипела: — Но сидеть с тобой не желаю.

Развернулась и, покачиваясь на каблуках, вышла из зала. Как только она оказалась на улице возле колонн, тут же рядом возник Кирин.

— Вот ублюдок, — пробормотала она. — У тебя есть сигарета?