— Правда? Жаль, какой-то вы совсем зажатый. На таком посту и зажатый… Странно даже. Ну да ладно, с этим потом разберемся.

Он сказал просительно:

— Ваше высочество, давайте лучше о высоком.

— Почему?

— Там вы безопаснее.

Я пренебрежительно фыркнул.

— Уже спокойной жизни восхотели? А то еще и демократии? Либеральных ценностей? А кому строить Царство Небесное во славу высших идеалов?.. Разве это жизнь — умереть в постели от старости, когда у нас есть прекрасный выбор красиво погибнуть в бою, захлебнувшись своей кровью, быть задавленным в жаркой схватке упавшими конями, они могут еще и лягнуть в морду… а быть поднятым на пики жестоким врагом?.. А красиво быть пронзенным десятком арбалетных стрел?.. Не-ет, что-то вы огуманистились от спокойной толерантной жизни…

Он вздохнул.

— Какая она спокойная, ваше высочество, когда вы то и дело… А тут так и вообще! Уж и не знаю… А как?

— Будем жить полной жизнью, — отрезал я твердо. — Что хорошего в пескаризме?.. Разве это жизнь, вот так идти и не получать по морде?.. Это значит, не живете в полную силу!.. Если у вас нет врагов, если не сражаетесь за светлое будущее для всего человечества в нашем правильном понимании против их неправильного понимания, то Господь недоволен вами и на Страшном Суде покачает головой, дескать, что же вы, а? Нехорошо… А я на вас, сэр Вайтхолд, надеялся…

Он посмотрел на меня искоса.

— Так и скажет?

— Вот прямо так, — подтвердил я.

Он вздохнул.

— Ну тогда… что делать, пойдем прямо и смело в бой за турнедское дело. Тем более что здесь уже все почему-то не разрушено, а, наоборот, налажено. Хотя, ваше высочество, раз уж скоро в поход, то хотел бы обратить ваше высокое внимание на то, что здесь остается.

— Ну-ну?

— Это… как его… Бальза…

Он сделал нарочитую паузу, словно не мог сразу вспомнить имя, подчеркивая презрение к этому ничтожному человечишке.

Я насторожился.

— Что с ним?

— Распоряжается, — проговорил он медленно, — слишком уж…

— С перебором? — спросил я.

— Совершенно верно, ваше высочество.

— Подать его сюда!

Бальзу доставили буквально через несколько минут, он трудится в соседнем здании, целиком отданном под королевскую канцелярию, а когда увидел мое грозное лицо, едва не упал и не начал целовать мне сапоги, такой перепуганный вид, все-таки иногда смотрюсь, наверное, действительно, как и следует.

— Ну, голубчик, — сказал я зловеще, — давай оправдывайся. Чем занимался, сколько уворовал, кого удавил…

Он взмолился:

— Ваше высочество! Только выполнял ваши распоряжения! Ничего более!

Я кивнул.

— Хорошо. Рассказывай, что натворил.

Он принялся перечислять, я слушал внимательно, он сперва загибал пальцы, потом сбился и говорил уже путанно, потому что я молчу, как замороженная рыба, вид у меня грозный, недаром иногда репетирую перед зеркалом, сам пугаюсь иной раз.

Когда он умолк и начал вытирать мокрый лоб рукавом, я сказал медленно:

— Половину из этого я не приказывал делать…

Он взмолился:

— Ваше высочество! Не было прямого указания, но я делал как бы в свете вашей судьбоносной линии, ваших высоких устремлений и гениальных планов!

— Моих планов? — переспросил я. — А какие у меня планы?

Он боязливо оглянулся на дверь и сказал совсем тихо:

— Ну… какие были и у Его Величества покойного короля Гиллеберда… Укрепление власти, ограничение прав лордов, сбор налогов в казну прямо от налогоплательщиков, королевская армия, повышение значимости статуса короля…

Он умолк, глаза совсем трусливые, я подумал и сказал внушительно:

— Бальза… С сегодняшнего дня ты имеешь… вы имеете право на аристократическую приставку «ак» к своему имени. Сэр Вайтхолд подготовит все необходимые бумаги.

Он рухнул на колени.

— Ваше высочество!

— И принесет мне на подпись диплом насчет дарования вам титула барона, — сказал я.

— Ваше высочество!

Я добавил:

— Вы показали себя не только хорошим исполнителем, барон, но не устрашились, не теряя времени, провести ряд важных преобразований. Верно, я и собирался насчет них сегодня, но то, что вы все сделали сами, говорит в вашу пользу… Сделаем так, сэр Бальзак. Вы временно назначаетесь исполняющим обязанности канцлера Турнедо. И хотя само королевство упразднено, однако есть его земли, люди и некоторые особенности, отличающие Турнедо от Варт Генца, Армландии или Скарляндов. Вот этим краем и попробуйте пока порулить, а я буду внимательно наблюдать. Земель во владение не обещаю, вы понимаете почему, однако повышения в титулах и в жалованье будут непременно, в случае успехов в этом регионе. Все, можете идти.

Он чуть не стукнулся лбом в стену, совсем ошалев от неслыханного счастья.

Я проводил его задумчивым взглядом и даже в закрытую дверь смотрел, продолжая мысленно видеть его непомерно широкую в бедрах фигуру. То, что переигрывает восторг, понимаю, но он все сделал правильно, я должен видеть его дикую радость, его счастье и слезы умиления, тем более что в самом деле не ожидал такой высокой оценки и немедленной награды.

Пожалуй, он один из немногих, кому можно довериться… в некоторой степени. Уже потому, что знать его никогда не примет и своим считать не будет, а при сильном короле и он может быть сильным, так как сильный король мало считается с могущественными лордами, а очень сильный так и вовсе во внимание не принимает.

Среди бумаг, которые принес сэр Вайтхолд, половина таких, которые подавал мне на подпись сэр Жерар, лишнее напоминание, что у меня две, если не столицы, то два мощных административных центра, которые хорошо бы как-то объединить в один, чтобы не дублировать работу, только пока не знаю как…

— Сэр Вайтхолд, — позвал я.

Он не вошел, а мигом оказался на пороге, словно возник из ниоткуда.

— Ваше высочество?

— Сэр Вайтхолд, — повторил я, — в прошлый раз здесь распевал прочувственные баллады некий бард…

Я умолк, он понял незаданный вопрос и сказал с вежливым поклоном:

— Это Чувствиний?

Я посмотрел на него волком.

— Я что, и бардов должен знать по именам?

— Простите, ваше высочество, — сказал он поспешно. — Он и сейчас при дворце. Дороги подсыхают, скоро отправится в странствия. А зимует он обычно при замках богатых лордов.

— Поет их женам?