– Понятия не имею. Это не мой район. Здесь Ожегов пашет. А вообще… – Андрей сдвинул брови, глядя, как Ожегов заходит в подъезд. – Дом старый, в таких обычно новые русские квартиры откупают да бедняки живут, кому жилье в наследство осталось. А потом в их квартиры все равно новые русские заезжают…

– Прям как у нас, – ухмыльнулся Саморуков. – И почему их тянет в эти квартиры с прогнившими за пятьдесят лет трубами, квадратными лестничными клетками, проходными дворами?

– Как ты сказал? – повернулся к нему с переднего сиденья Макаров. – Проходными дворами? Ну-ка, гений, сходи в подъезд!

Саморуков выскочил из машины и засеменил к подъезду, в который зашел Ожегов. На ходу он бурчал что-то про кару за неразумную инициативу и тяжесть носимого им креста. Через мгновение он выскочил из подъезда. Его лицо уже не носило печать незаслуженных страданий. Мишка, блестя возбужденными глазами, махал Булгакову – «объезжай дом!». У Макарова опять заныло внутри от чувства невозвратимо упущенного…

…Ожегов, быстро усаживаясь в «девятку» пойманного частника, коротко приказал:

– Королева, сорок.

Это был домашний адрес Морика. Ожегову почему-то казалось, что тот должен быть сейчас дома. Во всяком случае, первое, что сделал бы Ожегов, окажись он на месте Морика, это собрал бы самое необходимое и умчался куда подальше. Мысль о том, что тот это уже сделал, ему в голову не приходила. Интуиция. А что может быть важнее для опера, чем его интуиция?..

– И что мы теперь будем делать? – в сердцах спросил Андрей, сбрасывая скорость.

Макаров молча смотрел в окошко. Он думал.

– Где живет Морик?

– Королева, сорок, квартира сто девятнадцать. – Булгаков посмотрел на Макарова. Он с первой минуты их знакомства понял, кто здесь заказывает музыку.

– Тогда на Королева, сорок. И давай быстрее, Андрюха!

Разговор с Моисеем не занял более десяти минут. Когда авторитет Заболоцка понял, что за человек сидит перед ним, с его лица сползла улыбка пренебрежения, и он почувствовал внизу живота тянущие позывы. Это произошло спустя минуту после того, как криминальный авторитет города Заболоцка Моисей произнес до безумия глупую фразу:

– Слушай, старый пердун, если ты и дальше будешь задавать мне вопросы о положении дел в городе и намекать непонятно на что…

В его шею тут же впились пальцы одного из телохранителей «старого пердуна», а затем последний, положив на язык таблетку но-шпы, вздохнул и запил ее минералкой.

– Сынок, не расстраивай меня. Сейчас глупость сделаешь, потом всю жизнь жалеть будешь. Я – Степной.

Вот тут Моисей и понял, что понос – страшная вещь. Он извинился и около десяти минут пытался расколоть унитаз ресторанного туалета своим страхом. Рядом с кабинкой, давя в себе отвращение, стояли двое людей Степного и терпеливо ждали, когда закончатся самопроизвольные выстрелы кишечника господина Моисеева. А в это время в глубине ресторана, где им разрешила присесть охрана Степного, жались плечами друг к другу десять человек, чей рост был не ниже ста девяноста сантиметров. Происходящее казалось им страшным сном. Они, охрана «хозяина», сидят, как дрессированные мыши, в углу, их хозяин в туалете, а на лицах сидящих в ресторане – ни страха, ни уважения.

Наконец Моисей возвратился в зал.

– Тебе кто нужен, я так и не понял – Заградский или опять Морик?

– Сынок, в общем-то, они мне оба нужны. Но в первую очередь, конечно, Заградский. Ты случайно не знаешь, где сейчас Заградский и где твой Морик?..

– Понятия не имею. Могу лишь предполагать. После стрельбы у мусорни им обоим очень не хочется передвигаться по городу на виду у всех.

– Что за стрельба? – удивился Степной.

– Я свел через Морика своего человека из органов с Заградским, по просьбе последнего. Сразу после их встречи кто-то обстрелял опергруппу из Слянска. Подозреваю, что это дело рук Заградского.

– Здесь опера из Слянска? – нахмурился вор. – Впрочем, этого следовало ожидать. Слушай, какой ты к чертям собачьим авторитет, если у тебя под носом беспредел творят? Совсем уже тронулись умом – ментов валить?! Или ты не знаешь, что после этого обычно происходит? Если не знаешь, я тебе объясню. Сразу после этого у всей братвы резко падает гемоглобин в крови. Власти «лотошат» всех подряд, кого надо и не надо. Ты идиот, а не авторитет! Углем тебе торговать, а не городом править!

– Степной, я понятия не имел, что этот приезжий делать будет! Он просто просил свести его с моим человеком!

– Ну, свел? – насмешливо посмотрел вор на побледневшего от страха Моисея. – А если бы этот приезжий «ссученным» оказался? А еще хуже– мусором? Головой нужно не только жрать, а еще и думать. Хотя бы – иногда. Цепей понавешали на шеи, «Мерседесов» понапокупали, пальцы так торчат, что за косяки цепляются! Мафия… Значится так, милок. Сутки я тебе даю. Найдешь мне и Морика своего, и Заградского. Как ты это будешь делать – твои проблемы. Если лоханешься – сшибу я с твоей бестолковой головы картонную корону. Риэлтором станешь, будешь хижинами торговать. А прознаю, что в воровские дела лезешь, – пуп на лоб натяну, чтобы с мохеровым галстуком на шее ходил.

Моисей побелел, как саван.

– Не потей, – посоветовал Степной. – Сутки начались минуту назад. Официант! Принеси, родной, котлетку рыбную и картошечку-толчонку. Только не соли…

Морик даже не стал выключать двигатель «BMВ». Хлопнув дверцей, он птицей взлетел по лестнице на третий этаж. Отперев квартиру, он лишь прикрыл дверь. Времени было мало, его нельзя было тратить на ненужные мелочи. Он выхватил из шкафа большую спортивную сумку и стал набивать ее вещами, даже не думая, что ему нужно, а что нет. Когда сумка наполнилась так, что на ней едва застегнулась молния, он бросил ее к порогу и достал из шкафа вторую. Вытряхнув из нее спортивную форму и мяч, он стал наполнять и ее. Когда вторая сумка отлетела к двери, Морик выдвинул из комода ящик и занялся набиванием карманов своего кожаного пиджака документами, пачками долларов, марок и рублей. Когда и с этим было покончено, он оперся руками о комод, вспоминая, что можно захватить еще.

– Лыжи не забудь, – как гром среди ясного неба раздался голос за спиной.

Морик, моментально вспотев, резко крутанулся на месте. Перед ним стоял Ожегов и неприятно держал руки в карманах. Мориков уже сбился со счета, вспоминая все разборки, какие чинили с ним сегодня. Менты, «законники», опять менты.

– Что тебе нужно?!

– Далеко собрался? И как быстро собрался! Наверное, решение собраться пришло очень неожиданно. Так неожиданно, что даже «бээмвуху» не заглушил и дверь не закрыл. Неаккуратно…

– Что тебе надо?! Мне некогда! – визжал Морик, однако трогаться с места не решался.

– Кто тебя так напугал, бедняжка? – Ожегов стал прохаживаться по комнате, не выпуская жертву из поля зрения. – Милиция? Нет, не думаю. Ты бы ко мне обратился. Братва? Вот это вернее. А может, ты от меня бежишь? Точно! – крикнул он, ткнув пальцем в грудь не на шутку испугавшегося Морикова. – Точно! Ты от меня бежишь, потому что в городе начался шухер из-за стрельбы. Черт меня подери, ведь это я дал наколочку на слянских милиционеров! И кто меня об этом попросил? Морик! Хренов Морик, который подставил меня, как проститутку на «общак»! И когда тебя стали щипать со всех сторон, ты понял, что нужно испаряться, пока еще этот Ожегов не появился. Но я появился и вижу, что вовремя. Морик, сейчас два человека знают, кто направил на группу из Слянска идиота Заградского. Это ты и сам Заградский. Как ты думаешь, что мне делать в данной ситуации?