Он не притворяется, что его не волнует мой ответ.

– Мне бы очень этого хотелось. – И это правда.

Водитель включает счетчик и трогает машину с места. Я откидываюсь на спинку сиденья и закрываю глаза, пока мы едем по темным улицам к моему дому. И буквально вижу, как мама и Элли стоят плечом к плечу с поднятыми большими пальцами, как будто я только что удачно выступила на шоу талантов. Я глубоко вдыхаю, стараясь уловить следы загадочного аромата.

Суббота, 6 июля

– Не надену я это!

Элли стоит передо мной и смеется, на ней лента подружки невесты. Она загорела и выглядит спокойной в красном костюме и на каблуках и куда больше похожа на саму себя, чем тогда, когда я видела ее в последний раз. Чувствую себя слегка виноватой из-за того, что несколько недель не возвращалась сюда. Элли держит вуаль, сплошь покрытую нелепыми украшениями. Упаковка парацетамола. Безвкусные фальшивые обручальные кольца. Пробка от шампанского. Я не вижу презерватива, но готова поспорить, что и он здесь найдется.

– У тебя нет выбора, – говорит Элли. – Это соорудила Ди, ты ее обидишь.

– Это сделала Ди?

Элли дергает заколку для волос, прикрепленную к вуали, я вижу ее безупречные кроваво-красные ногти.

– Тебе бы меня поблагодарить. Она постаралась, чтобы все подходило к футболкам с ярко-розовыми надписями.

– Мне все равно кажется, что футболки были хорошей идеей.

Я оборачиваюсь на голос Ди, когда она появляется в моей кухне с двумя бутылками шампанского в руках. Она выглядит предельно гламурной в синем платье с блестками, ее волосы, обычно связанные в хвостик, в салоне красоты превратились в упругие локоны а-ля Кейт Миддлтон. Такой я увидеть ее не ожидала.

– Я подумала, что нам нужно глотнуть немного чего-нибудь, прежде чем мы отправимся.

Она покачивает передо мной бутылкой, ее глаза сияют.

Элли хлопает в ладоши и направляется к буфету, где стоят стаканы и бокалы. Она иногда злится из-за моей легкой одержимости правильной посудой: у меня нужные бокалы и рюмки на любой из возможных случаев. Высокие хрустальные бокалы, узкие рюмки, бокалы для красного вина, для белого вина, расширяющиеся – для шампанского. А еще невероятно нарядный набор цветных стаканов шестидесятых годов для содовой. Многое куплено на гаражных распродажах или в благотворительных магазинах. Обожаю это! Я стараюсь не морщиться, когда Элли достает из глубины широкие бокалы. Не часто я покупаю неполные наборы, но эти три невероятно высокие и на очень тонких ножках, их розовое стекло буквально воззвало ко мне, когда я холодным воскресным утром увидела его на одной из гаражных распродаж – грязное, стоящее между грудами блюдец и тарелок.

Фредди ворчал, когда я решила купить бокалы, а продававшая их женщина была недовольна моей просьбой их завернуть, но я все равно купила эти бокалы и полюбила от души. Они были слишком дороги мне для того, чтобы Элли сейчас размахивала ими, держа за хрупкие ножки.

– Позволь мне, – говорю я, забирая бутылку.

– Поверить не могу, что через две недели ты выходишь замуж! – сентиментально вздыхает Элли. – Хотелось бы и мне снова замуж выскочить.

Я как раз распечатываю бутылку, но тут замираю и смотрю на нее:

– Вот как?

Ее драгоценная заколка для волос искрится в ярком свете, когда сестра прислоняется к кухонной стойке.

– Это так романтично! – с неожиданной завистью восклицает она. – Платье, церемония, цветы…

Мне нравится, что она, несмотря на то что почти каждую неделю организует свадьбы в отеле, продолжает тосковать по своей собственной.

– И опять за Дэвида? – спрашивает Ди, усаживаясь на кухонный стол.

Элли делает большие глаза, насмешливо смотрит на Ди:

– Само собой.

Они обе хлопают в ладоши, когда я вытаскиваю пробку.

– А я и не знаю, выйду ли вообще замуж, – сообщает Ди.

Элли смотрит на меня, потом на Ди:

– Мне казалось, у вас с Джоной все достаточно серьезно?

– В общем, да. – Ди берет из моих рук бокал. – Я просто не уверена, что он вообще из тех, кто женится.

– Но ты из таких? – уточняю я.

– Все на самом деле на это способны, – говорит Элли, прежде чем Ди успевает ответить. – Поверь, я видела в своем отеле разную публику. Если честно, на самом деле людей семейного типа вообще не существует. Это просто вопрос правильного времени и правильного человека, и тогда – бинго! Ты уже идешь к алтарю в платье, похожем на меренги.

Ди негромко фыркает:

– Может, он не любитель игры в бинго?

Я растеряна. В этом мире Ди явно включена в мою жизнь. И довольно основательно, если учесть, что в вечер моего девичника она находится здесь, в моей кухне, вместе с Элли. И отношения с Джоной здесь у нее намного успешнее, судя по всему, если у нее на уме свадьба. С другой стороны, Джона, которого она знает в этой реальности, более открыт и смешлив; он такой, каким ему и следовало быть.

– Дай ему время, – прошу я. – Он всегда был мыслителем. Уверена, когда будет готов, все и произойдет.

Ди не выглядит убежденной.

– Ну… может быть.

– Джона Джонс! – Элли с удовольствием выговаривает его имя, потом смеется. – Я тайно была влюблена в него, когда мне было где-то четырнадцать.

– Неправда! – Я тоже смеюсь, хотя и поражена.

Элли никогда прежде не упоминала ни о чем подобном.

На щеках моей сестры выступают розовые пятна.

– Я просто тебе не говорила. Мне было неловко! – Она выпивает сразу половину бокала и взмахивает им. – Что тут скажешь? Он был таким необычным, куча волос и такие скулы!

Я отворачиваюсь и тянусь к бутылке, чтобы дать себе время оценить мысль о моей сестре и Джоне Джонсе. Нет. Ничего не происходит.

– Но он ведь хорош собой, правда? – говорит Ди, как какая-нибудь мечтательная школьница.

– Да, возраст ему к лицу, – кивает Элли.

Я таращусь на нее:

– Возраст к лицу?

Элли смеется:

– Ну, ты понимаешь. У него такое… – Она показывает на собственный рот. – Похож на Мика Джаггера, правда?

Не могу сказать, чтобы, глядя на Джону, я когда-либо вспоминала Мика Джаггера из Роллинг стоунз, но смеюсь, потому что понимаю, что имеет в виду Элли. Рот у Джоны великоват для его лица, и он излучает особую харизму плохого парня. Но совсем не так, как Фредди. Вместе они как день и ночь, две стороны одной монеты. Наверное, именно этого мне и не хватает в Джоне в реальном мире; он растерял там свой жар.

– Все равно я его люблю, – заявляет Ди.