– Ти кто такой, э?

Чья-то нога чувствительно пихнула его в бок. Он застонал.

– Ти кто такой, с тобой говорю. Русский, э?

– Э, брат, оставь его. Этого спросим, да…

– Сколько их было?

– Трое, э… Два и еще этот…

– Этот совсем плахой, да…

– Зачем так стрелял?

– Это не я. Водила с фуры.

– *censored*, б…

Несмотря на то что кавказцы одного народа говорили между собой на родном языке, ругательства использовали русские, экспрессивные и понятные всем и каждому. Слушать тот же аварский, изрядно сдобренный русскими ругательствами и уголовным жаргоном, было смешно, а перевести… что ж, удачи тем, кто это будет делать.

– Что делать, э?

– Посмотри, нет никого?

Кто-то забрался с шумом на машину.

– Нет никого, дядя Мага.

– Э, ты чо на моей машине делаешь, э! Иди оттуда!

– Короче, этот дохлый совсем… Зарежь его…

– Не. Вон, Алихану дайте, пусть учится…

Лейтенанту-коммандеру удалось немного прийти в себя и повернуть голову как раз для того, чтобы все это увидеть. Их было несколько человек… и один из них, самый маленький и щуплый, разбежался и прыгнул на грудь лежащего навзничь на земле человека, ломая грудную клетку. Раздался звук, что-то среднее между треском, всхлипом и выдохом. Потом пацан – а это был пацан – сделал это еще раз.

– Молодец, э!

– Мужчина!

– Горец!

Он видел лицо этого пацана. Подросток совсем, белый, черные короткие волосы, – он смотрел на старших и был горд тем, что он сделал. Жаждал похвалы и одобрения со стороны старших товарищей и готов был на все, чтобы добиться этого.

Мальчик. Ребенок. По правилам ведения боевых действий – не комбатант, его нельзя убивать и, наверное, даже нельзя судить…

В следующее мгновение американец увидел, как из головы подростка вдруг вырвалось буро-красное облачко, и он рухнул «под себя», как подкошенный, на вмиг оказавшиеся ватными ноги…

Винтовка, конечно же, у меня была.

Это была та же «Zbroyar Z15», из которой я расстрелял микроавтобус, полный «черных вдов», на лесной дороге во Владимирской области. Отличная, ручной работы винтовка, до пятисот метров – почти снайперская, с тяжелым стволом холодной ковки. К ней у меня есть дорогущий прицел ACOG модели, принятой в морской пехоте США, и глушитель. Механические прицельные приспособления выведены вбок как запасные – мода, пришедшая из США и вполне рациональная.

Скрываясь из Москвы, я спрятал винтовку в законсервированном виде в одном известном мне месте, рассчитывая потом, когда все утихнет, вернуться и забрать ее. А вернувшись – наведался и забрал, положив ее в фургон. Никто и никогда не заподозрит, что в задрипанной «Газели», в мешке хранится идеальное орудие убийства, которое стоит примерно половину стоимости этой самой «Газели», даже немного больше. Я, кстати, прибыв в Москву, связался с Колорадским Жуком, написал список того, что мне надо, включая «СВД» и «ОРСИС 5000» – проси больше, что-нибудь да дадут. Но пока ничего не дали – приходится использовать то, что есть…

Остановив машину на границе вырубки – здесь лес вырубали, хотели что-то строить, котлован выкопали и бросили (но лес свели, твари), я присмотрелся к деревьям и нашел подходящее. Забрался наверх… оно разделялось надвое на высоте метров шесть от земли – а большего мне и не надо…

Присмотревшись, забросил наверх тросик, на одну из веток, протянул, завязал узлом – получилась петля. «Вдел» в петлю винтовку, нашел подходящее положение… американцы так поступают во время вертолетных снайперских патрулей… удобно, ничего не скажешь. Чем на весу держать…

Прицел ACOG, он не регулируемый, а кратность в самый раз – как у снайперского прицела ПУ времен ВОВ. Прицельная метка – красный треугольник на радиоактивном тритии, виден отлично и от батареек не зависит. Пристреляна винтовка по его вершинке – удобно и просто. Через прицел я наблюдаю сейчас за тем, что там происходит. И то, что там происходит, мне сильно не нравится, более того – оно меня бесить начинает…

Эти когда захватывают пленных, они с ними не церемонятся. Для них, привыкших резать скот, нет проблемы зарезать и человека. Я помню… как взяли нас… я тогда еще исполнял приказы. В машине был пулемет, и сейчас я понимаю, какое решение было бы правильным. Водиле – со всей дури топнуть по газам, а нам – палить во все стороны, пока всех не перебьем или пока не перебьют нас. И плевать, что тут бабы и дети… не было там мирняка. Не было! Нас вели к какому-то зиндану, шпыняя и оплевывая, и какой-то пацан, проскользнув меж ног, ударил меня ножом в колено, едва не перерезав сухожилие, а старшему лейтенанту Маркевичу какая-то тварь выбила глаз. Баба, баба. И я не желаю знать, что произошло до этого, кто у нее погиб и как. Я знаю только, что больше я не выполняю никаких приказов, кроме своих собственных.

Охотничий дальномер показал дистанцию – триста шестьдесят два метра. С нее и начнем. Точнее, с него – вон с того змееныша, который на лежащем и раненом человеке лезгинку танцует. Человеком он уже не станет, про милосердие с ним разговаривать бесполезно. Вырастет – будет нас убивать. Так что пусть лучше подохнет…

Палец дожал спуск – и в прицеле я увидел крохотное красное облачко. С почином…

Как подкошенный рухнул еще один, и тут же на глазах у лейтенанта – коммандера нога одного из тех, кто захватил их, взорвалась в районе колена. Полетели в сторону обрывки тряпья, какие-то кусочки… и человек упал, взревев, как раненый буйвол.

– Стреляют! – крикнул кто-то.

Упал еще один боевик, брызгая кровью из перебитого пулей горла и выронив «калашников». Остальные бросились во все стороны…

Еще один – неизвестный снайпер подстрелил его на бегу, и тот рухнул с размаху, совсем рядом с американцем, почти глаза в глаза. В черных вихрах застыла, медленно сочась, бурая, с белесыми пробелами жижа, мертвые, как у снулой рыбы, глаза были полны невысказанного ужаса. Они сами убивали не раз, но никогда не убивали их.

– Аллаху Акбар!

Один из боевиков, высунувшись из-за «Ниссана», дал куда-то длинную очередь из «АКС-74У» – и неловко лег на землю, выронив автомат и харкая кровью.

Второй, не высовываясь, полез в «Ниссан», пригибаясь, хлопнул дверцей. С хрустом осыпалось под пулями стекло, пули забарабанили по металлу, по двери, с хлопком спустило правое переднее колесо, пробитое пулей. Шестилитровый двигатель схватился, тяжело забухтел – и вдруг заглох на полуслове. Машина не тронулась, осталась на месте, разбитая пулями…

Второй американец куда-то пополз, извиваясь, как червяк.

Еще серия выстрелов. Один из боевиков забыл про то, что стекло от пуль не защищает, даже автомобильное. Получил пулю, упал и тут же еще – на добивание…