дуло в сторону. Оружия мистер Инагава не выронил, но раскрыться – раскрылся, и немедленно второй тычок дубинкой – и прекрепкий! – пришел ему прямо в лицо. Нос с хрустом сломался, ствол наконец полетел на пол.

– Папа! – Джейсон кинулся к нему, но получил дубинкой по локтю.

Это было так откровенно и гадко больно, что парень, продолжая траекторию, рухнул на деревянный пол рядом с Дарлин, скорчившейся там полусидя-полулежа.

– Так, этих я знаю, – сообщил шериф оставшейся троице. – Самое время одному из вас открыть рот.

– Она уже сказала, – процедила Сара. – Я – племянница. Это мои друзья.

– Ага, и явились в гости в тот самый день, когда я и все мирные граждане Фрома, штат Вашингтон, видели какую-то гигантскую штуковину, которая улетела прямиком с этой фермы?

– Я что, по-твоему, построила самолет, шериф? – подала голос с пола Дарлин.

– Вздумала надо мной смеяться, Дарлин? – он развернулся к ней. – Знаешь, я бы тебе не советовал.

Он слегка маханул дубинкой в воздухе для острастки, потом вернулся к Саре. С самой отвратительной в мире улыбкой. И пошел на нее, занося дубинку.

– Нет, – очень спокойно предостерег его Малкольм.

Два шага. Захват одной рукой через спину и другой – за запястье. Легчайший перенос центра тяжести, и шериф упал на пол, выронив дубинку, с рукой, самым безжалостным образом заломленной назад. Малкольм просто удержал запястье шерифа в той точке пространства, где оно и было – это инерция падающего тела сломала руку. С еще более громким хрустом, чем успевший окровавить все лицо нос мистера Инагавы.

Шериф Келби достиг пола с выражением неизбывного удивления на лице.

– Ты мне руку сломал, – донеслось оттуда.

Это было все, что он успел сказать. Малкольм пнул его в горло, достаточно крепко, чтобы прервать дальнейшее словоизвержение. Еще два шага, и одно его колено уперлось в пока не сломанную шерифью руку, а другое – в грудную клетку. Клинки упали в рукава и одним шелковым движением уткнулись в шею представителя правоохранительных органов – с одной стороны и с другой.

– Нет!!! – заорала Сара.

– Я и не собирался, – отозвался Малкольм и, только сказав, понял, что это правда. – Не хочу больше смертей от моих рук.

– Я это сделаю! – предложил Джейсон Инагава, все еще держась за локоть.

– Нет, не ты, – яростно рявкнула девочка. – Только не снова!

– Снова? – оторопел мальчик.

– Снова? – сощурился шериф.

– На твоем месте я бы помолчал. – Малкольм слегка нажал на лезвия; по шее потекли две тоненькие параллельные струйки крови.

– Если это другая вселенная… – начала девочка.

– Это она, – сказал Казимир, с некоторым уважением глядя на Малкольма.

– Если это она, – повторила Сара, – мы не обязаны делать здесь то же, что сделали там. У них не обязательно должны быть те же последствия. Мы можем поступать по-другому, – тут она посмотрела на мать. – Можем стать лучше.

– Тебе не надо становиться лучше, Сара, – сказал Казимир, не сводя глаз с Малкольма. – Ты и так была превосходна.

– Прямо вотум доверия, – равнодушно отозвалась она. – Спасибо.

– Я уже говорил, – повторил Малкольм, все так же спокойно. – Я не собирался его убивать.

И он погрузил пристальный взгляд в глаза шерифа.

– Ты что делаешь? – возопил тот.

– Я велел тебе молчать.

– Нет, что ты все-таки делаешь, молодой человек? – Мистер Инагава прижал к носу платок, который кинула ему Дарлин.

– Некоторые люди внутри – драконы, – произнес Малкольм. – Достаточно немножко поскрести.

Глубже, глубже, глубже в глаза шерифа… Трусость, вот что Малкольм увидел там, почти на дне. Трусость и алчность. Огонь, который горел, но и жег… Огонь – как воспаление, сыпь, обметавшая всю душу. Человек был драконом, во всей его огненной природе, но сам того не знал. И потому что не знал… потому что вместо сердца у него был перекрученный узел из ненависти и несправедливости, никогда, до самого конца отпущенных дней, ему не дано было узнать ни мгновения удовлетворенности. Ни мгновения покоя…

– Ты испорчен, – сказал Малкольм прямо в эти глаза. – До самой глубины твоего сердца.

– Знаешь что, мальчик? – глаза лежавшего сузились, а голос вышел рыком – от пожирающей боли в запястье (да, такая сила дорогого стоит, подумал Малкольм, даже если и направлена во зло). – Лучше бы ты меня убил. – Шериф слизнул выступившие над губой капли пота. – Потому что если ты этого не сделаешь, я тебя достану. Я много всего умею, так что ты до последнего своего шага по этой земле…

– Видишь? – перебил его Джейсон. – Нам придется его убить!

– А ну, прекрати мне это сейчас же! – рявкнула Дарлин почти тем же тоном, что и Джейсонов собственный папа.

– Думаешь, он просто возьмет и оставит нас в покое? – не унимался Джейсон.

Многие в комнате переглянулись – и во взглядах был настоящий страх. Казимир – тот продолжал заинтересованно разглядывать Малкольма, но конец дискуссии положила Сара.

– Категорически нет, – твердо и отчетливо произнесла она. – Мы это уже проходили, и повторять я точно не намерена.

– Как и я, – заметил Малкольм, – могу повторить еще раз.

– Ну, тогда тебе хана, малец, – злорадно ухмыльнулся Келби. – Ты реально и с концами попал, шкет.

– Меня зовут не «мальчик», – Малкольм устремил на него пристальный взгляд. – Меня зовут… – тут он невольно расплылся в улыбке, да такой, что впору было похолодеть, – агент Вулф.

Глаза у шерифа Келби попытались вылезти из орбит.

– Ты что, правда решил, что обычный подросток мог вот так запросто тебя обезоружить? А клинки у твоего горла – часть стандартной школьной униформы?

Малкольм окинул собрание взглядом. Дарлин, Хисао и Джейсон таращились на него, не зная, чему и верить. Сара с Казимиром тоже смотрели, но по-другому. Ложь была настолько беспардонна… – такое, по идее, должно быть написано крупными буквами поперек всего лица, ан нет! Судя по лицу шерифа Келби, ему наконец-то сказали нечто такое, во что можно хотя бы начать верить.

– Мы с моими напарниками, – Малкольм небрежно кивнул на Сару и Казимира, – здесь на задании, под прикрытием. И цель нашей операции – тот объект, который ты, как тебе показалось, видел вылетающим с этой фермы.

– Я тебе не верю…

Одним быстрым и явно привычным движением Малкольм передвинул коленки, так что одна оказалась как раз в паре дюймов от сломанного запястья. Шериф взвыл.

– Я могу усилить твои болевые ощущения, – сказал Малкольм, иллюстрируя открывающиеся возможности нажатием коленки, – или уменьшить их, – это также было продемонстрировано. – Как, по-твоему, это входит в навыки обычного школьника, а, шериф?

Вопрошаемый обвел комнату расширенными глазами, словно апеллируя к публике. Публика особого сочувствия не выказала.

– Нет, не входит, – нехотя проворчал он,