— Час, — сказал я и покачал головой. — Ну, может быть, — два. Не больше. Они вернутся.

— Я знаю. Макс, обыщи эту падаль. У нас каждый патрон на счету.

— Да, сэр.

— Идем в дом, — кивнул Тревельян, — нечего мишени изображать.

В операционном зале стоял Нардин и что-то рассматривал в щель между досками, которыми были забиты окна.

— На боковых улицах пусто, но, думаю, это ненадолго.

— Уверен, что нас будут атаковать?

— К гадалке не ходи, — пробурчал Поль.

— Мы здорово влипли, Тревельян.

Мы одновременно перевели взгляд на Руслана Вараева. Он сидел в углу комнаты, на продавленной кушетке с поломанными ножками. Поднял голову, заметил выражения наших лиц и вздохнул. Да, он всегда был тряпкой. Руслан талантливый химик, но не мужик.

— Ты ничего нам не хочешь сказать? — поинтересовался у него Поль.

— Прежде чем твои дружки полезут штурмовать это здание, — добавил Снупи.

…Старика убили подло — в спину. В тот самый момент, когда Освальд Брен подходил к зданию банка. К нему навстречу хотел выйти Максим, но не успел. Ахнул выстрел. Старик Брен вздрогнул и замер… Замер с каким-то удивленным и обиженным выражением на лице. Он, видимо, еще не понял, что произошло, и хотел повернуться, чтобы посмотреть за спину, но не успел. Упал на колени и мягко завалился на бок. Из котомки вывалились похожие на картошку клубни и кусок вяленого мяса.

— Дьявол! Мышонка убили! — крикнул Макс и дернулся обратно, под защиту стен. Еще один выстрел — пуля залетела в открытую дверь и сбила кусок штукатурки.

— Началось! — прорычал Нардин и перебрался поближе к окну.

— Карим! — Это Тревельян. Он выматерился и ткнул пальцем в потолок: — Вали на чердак!

— Понял.

— Максим! На тебе — прихожая и этот долбаный переулок.

— Да, сэр!

— Руслан! Лежишь и не пытаешься поднять голову! Иначе я сам тебя убью! Понял?!

Раздалось еще несколько выстрелов. Одна из пуль попала в щель между досками и с глухим звуком ударила в деревянную перегородку. Нардин поморщился. Мы в ответ не стреляли. Глупо бить наугад, не видя цели. Тем более с нашим запасом патронов. Я выругался, забрал «Винторез» и полез на второй этаж…

Полутемный и пыльный чердак был забит рухлядью. Десяток пустых ящиков с каким-то тряпьем, шеренга пустых бутылок и два сломанных стула. Я пробрался между ящиками и нашел прекрасное место у слухового окна, выходящего на перекресток.

Атакующих не видно. Выстрелы тоже прекратились. Ребята решили поиграть на нервах? Да ради бога! Я никогда не против. У меня, как любит говорить Данька Либерзон, «нерв на это дело крученый». Пусть хоть на пузе извертятся, паскуды.

Вход в дом мы укрепили изнутри еще вчера вечером. Забаррикадировали ящиками и обломками мебели, которые нашлись в помещениях. Не бог весть какая защита, но лучше чем ничего. Будем надеяться, что гранатометов у них нет. Хотя… не будут они нас взрывать. Им Вараев нужен. Живой и невредимый. Интересно, а наши визави не подумали, что мы, в самом плохом случае, просто завалим нашего «гостя»? Нам-то он не особо нужен. Разве что Тревельяну, для отчетности. Так для этого дела и голову можно отрезать. И нести не тяжело, и наглядно…

Прошло два часа. Скоро полдень. Ни звука, ни выстрела. Тихо как на кладбище. За моей спиной послышался шорох, и на чердак, кряхтя и ругаясь, забрался Тревельян.

— Понастроили, черт бы их побрал, для дистрофиков!

— Живот подбери — и пролезешь, — обернулся я.

— Сказал бы я тебе, Шайя… Ну как тут?

— Пока тихо, — пожал плечами я и осторожно посмотрел в небольшое окошко.

— Суки, — сквозь зубы процедил Эдвард, — даже Мышонка своего не пожалели.

— Стрелял кто-то из пришлых — тех, кто не знал про этого горного мастера.

— Хрен там не знали… — Тревельян выругался. — Всё они прекрасно знали! Освальд Брен не был обычным старателем или наемным рабочим Ордена. Он был одним из основателей Лох-Ри. Приехал сюда первым, вместе с женой, сыном и двумя дочерьми. Неужели не слышал?

— Нет.

— Карим, ты меня иногда удивляешь…

— Десять лет назад, Снупи, меня такие дела мало интересовали.

— И чем же ты был так занят?

— Дорожную пыль глотал. От Порто-Франко и до Демидовска. Со всеми остановками.

В том, что Эдвард начал мне рассказывать про «дела давно минувших дней», нет ничего удивительного. Время быстрее пролетит. Ожидание всегда утомляет. Тем более это вязкое чувство, когда лежишь и понимаешь, что ничего хорошего впереди не ждет. Просто сидеть и молчать — глупо, вот и чешем языками о разной ерунде, не отвлекаясь от наблюдения за местностью.

— Старик пришел в эти места первым, — неторопливо продолжил Снупи, — тогда еще и Куинстона не было. Он перебрался на этот остров из Новой Англии. Поначалу ему жутко везло. Нашел здесь серебро и отправился к властям. Орден как узнал про месторождение, сразу выделил Освальду целую команду. С этих людей и началась история Лох-Ри. Увы, но вскоре рудник пришел в упадок, а Брен был разорен.

— Разве Орден не выдал ему премию за месторождение?

— Выдал, — кивнул Эдвард. — Орден даже хотел выкупить у него права на эту землю, но старик настоял на создании акционерного общества и все свои деньги сунул в рудник. Он был просто фанатиком этого дела. Не зря его Мышонком прозвали — совался в любую щель. Потом рудник пришел в упадок, и город опустел.

— И где же его жена, дети? — спросил я и облизал пересохшие губы.

— Жена умерла. Дочери? Одна дочь живет в Нью-Портсмуте, а вторая в Виго.

— В Виго, — покосился я, — кто такая?

— Сьюзи Лермант.

— Прав был Нардин, — хмыкнул я, — этот мир не просто мал. В нем не протолкнуться… Она держит табачную лавку.

— Да, есть такое дело. Ее муж погиб на промысле, если не ошибаюсь?

— На охоте, — уточнил я, — нарвался на Большую гиену. А сын этого старика где?

— Вот его сына мы и ждем. Он единственный в Лох-Ри, кто еще не пропил мозги.

— Чем занимается?

— Рыбачит, охотится, добывает тюленей и крабов. Его зовут Питер. Питер Брен, — зачем-то уточнил Снупи. — Ушел в Новую Англию за новыми снастями.

— Не в папашку, значит, удался. Когда он должен вернуться?

— Завтра.

— Сколько у него людей на судне?

— На катере? Он один, во всех ипостасях.

— Совсем весело… — присвистнул я.

— Не свисти — денег не будет.

— Ты слишком много общаешься с Селезневым, — усмехнулся я. — Кстати, какого дьявола ты здесь делал? Ведь не первый раз в этом городке.