— Ах да, фотографии, ясно, конечно. Как-то я об этом не подумал. Хорошая мысль.

Записываете?

— Да.

— Это «Гот-Америкэн Иншурэнс», располагается здесь, на Манхэттене. — Она услышала быстрые щелчки клавиатуры, и Пакстон продолжал: — Сейчас продиктую телефон.

Записав номер, Никки сказала:

— Можно задать вам еще один вопрос? Это сэкономит нам время.

— Сомневаюсь в этом, но задавайте.

Она по голосу догадалась, что Ноа улыбается.

— Вам не приходилось недавно оплачивать чек Кимберли Старр за покупку пианино?

— Пианино? — И снова: — Пианино? Нет.

— Так вот, она его купила. — Хит взглянула на фото, сделанное криминалистами в гостиной Старров. — Прекрасный инструмент. «Стейнвей», дизайн Карла Лагерфельда.

— Кимберли, Кимберли, Кимберли.

— Оно стоит восемьдесят тысяч. Как она может себе такое позволить?

— Добро пожаловать в мой мир. Ей доводилось совершать и более безумные вещи. Не хотите послушать про гоночный катер, который она купила прошлой осенью в Хэмптоне?

— Но где она взяла деньги?

— Не у меня.

Никки взглянула на часы. Возможно, удастся до ланча побеседовать с людьми из страховой компании.

— Спасибо, Ноа, это было все, что мне нужно.

— То есть — до следующего раза.

— Вы уверены, что не хотите организовать себе рабочее место у нас? — спросила она.

Оба рассмеялись, и она повесила трубку.

Хит вскинула кулак, что означало «Йес-с!». Таррелл как раз закончил разговор с заведующим архивом «Гот-Америкэн». Они не только систематически фотографировали застрахованные коллекции, но и хранили снимки в течение семи лет после отмены страховки.

— Как скоро мы сможем получить их?

— За это время ты успеешь разогреть мои объедки, — фыркнул Таррелл. Она не отставала: — Когда?

— Заведующий архивом сейчас отправляет их мне по почте.

— Как только придет письмо, перешли его в отдел экспертизы.

— Я уже попросил страховую компанию направить им копию, — ответил он.

— Таррелл, ты действительно медиацарь.

Хит хлопнула его по плечу. Затем схватила сумку и побежала в лабораторию, по дороге задев плечом Рука и даже не заметив его. Мир снова отставал от Хит. Когда Никки приближалась к раскрытию преступления, у мира не было никаких шансов догнать ее. Полтора часа спустя детектив Хит вернулась из отдела криминалистической экспертизы с таким же лицом, какое Рук видел у нее перед налетом на авторемонтную мастерскую.

— Что новенького? — спросил он.

— О, ничего особенного; узнала только, что все картины в коллекции Мэтью Старра были подделками.

Он вскочил на ноги.

— Вся коллекция?

— Все фальшивки. — Она повесила сумку на спинку стула. — В страховой компании хранятся фотографии настоящих картин. А те, фото которых мы скопировали с фотоаппарата Барбары Дирфилд, — уже не настоящие.

— Здорово.

— И разумеется, это обеспечивает кому-то мотив для убийства оценщицы.

Рук ткнул в сторону Никки указательным пальцем.

— Я как раз подумал то же самое.

— Вот как, действительно подумал?

— Я профессиональный журналист. Я тоже способен читать между строк и делать выводы.

Опять это самомнение; она решила немного позабавиться.

— Отлично. Тогда скажи мне, у кого был мотив для убийства.

— Ты спрашиваешь, кто убил Барбару Дирфилд? Поченко.

— По собственной инициативе? Сомневаюсь.

Рук подумал немного и сказал:

— А ты как считаешь?

— Я скажу тебе, как я считаю. Я считаю, что еще слишком рано болтать языком.

Никки направилась к доске и поставила галочку рядом с напоминанием просмотреть фото из страховой компании. Рук последовал за ней, как щенок за хозяином, и она незаметно улыбнулась.

— Но у тебя же есть какие-то идеи, правда? — спросил он. (Никки лишь пожала плечами.) — Есть подозреваемый? — (Никки усмехнулась и вернулась к своему столу.) Рук не отставал. — Есть, я вижу. Кто это?

— Рук, ведь ты проводишь свое исследование, чтобы понять, как мыслит детектив?

— Ну и что?

— Если я просто скажу тебе кто, это будет бесполезно. А знаешь, что тебе поможет? Ты должен сам пораскинуть мозгами, думать, как детектив, и прийти к какой-то разгадке. — Никки взяла телефонную трубку и нажала на кнопку быстрого набора.

— Похоже, это большая работа, — пробормотал Рук.

Хит подняла руку, приказывая ему молчать, и слушала длинные гудки. Он в смятении стал покусывать костяшки пальцев. Ей нравилось смотреть, как мучается Рук. Это было забавно, к тому же она вполне могла ошибаться в своих предположениях и не хотела, чтобы он об этом узнал. Наконец трубку взяли.

— Добрый день, говорит детектив Хит из Двадцатого участка. Мне нужно допросить подозреваемого, который у вас сидит. Имя — Джеральд Бакли… Да, я подожду.

Пока она ждала, Рук сказал:

— По-моему, ты зря тратишь время. Этот мужик тебе ничего не скажет. Особенно со своим адвокатом-спасателем.

Никки самодовольно ухмыльнулась.

— О, это было вчера в комнате для допросов. Сегодня мы устроим небольшой спектакль.

— Какой еще спектакль?

— Разыграем представление. Помнишь?

Она заговорила с британским акцентом:

Я это представленье и задумал,

Чтоб совесть короля на нем суметь

Намеками, как на крючок, поддеть.[103]

И добавила:

— Король у нас сегодня — Бакли.

— Ты ведь в юности мечтала стать актрисой, да?

— Возможно, я ею и стала, — ответила Никки. — Пойдем со мной — увидишь.

Хит, Тараканы и Рук стояли в коридоре офиса главного судмедэксперта Нью-Йорка в Кипс-Бэй, когда охранники привели Джеральда Бакли в сопровождении его адвоката. Никки оглядела заключенного с головы до ног.

— Тюремная одежда вам идет, мистер Бакли. Как там на острове Рикерс — правда так здорово, как рассказывают?

Бакли отвернулся от Хит — с таким видом собака прячет морду от хозяина, делая вид, что это не она только что нагадила на новый ковер. Адвокат шагнула между ними.

— Я посоветовала своему клиенту не отвечать на ваши вопросы. Если у вас есть обвинения и улики — предоставьте их. Но больше никаких допросов — это будет напрасная трата времени.