ты употребила неправильно. Вернее, очень буквально. Ее можно трактовать и иным образом.

– Но я имела в виду самый простой смысл, который на поверхности.

Колесников зло фыркнул.

Вера уехала вечерним поездом, не заезжая домой к Колесникову.

– Сережа, я уже на вокзале, книжки купила. Чуть всю зарплату не потратила. Там столько всего интересного.

– Вера? Вера, почему не осталась? – заговорил Колесников. – Я рассчитывал, что мы вместе поужинаем, перед теликом поваляемся. Как дома. Кино посмотрим. Почему так внезапно?

Сергею Мефодьевичу действительно стало стыдно за свое поведение. Он ничего приятного жене не сказал, не сделал, не расспросил ее о делах, о работе. А еще и «наехал» из-за Софьи. Колесников достал телефон и перевел жене деньги.

В СМС написал: «Уважаемому преподавателю на методические материалы».

– Сережа, так много! Зачем! Лучше бы ты купил себе ботинки на зиму. Все равно покупать уже пора! – Вера позвонила тут же: привычки рачительной хозяйки взяли верх.

– Зайка, пропейте их вместе с Леонеллой. Или проешьте – много тортов купите. У Леонеллы все равно ничего путного не выйдет. Ты готовишь гораздо лучше! – ответил он.

– Не выдумывай! Не забудь про ботинки! – услышал он в ответ.

«И где игривость? Где легкость, где хулиганство? Где все это?!» – вздохнул он.

После отъезда жены у Колесникова остался полный морозильник еды и решительный настрой. Как только часы показали, что поезд Веры отошел от перрона, Колесников подхватил молоток, стамеску, спрятал на груди бинокль и вышел на лестничную клетку. Для вида он постучал молотком по железной дверце, потом еще пошумел. Ожидаемо вышла соседка.

– А, Сергей Мефодьевич! А я уж испугалась, кто там.

– Я тут, я. Вот время есть, займусь. Ко мне как раз жена приехала, по хозяйству хлопочет, а я пока вот этот вопрос решу.

– Хорошо-то как, хорошо… – соседка удалилась, потеряв всякий интерес. Колесников выждал минуту, вытащил из-за пазухи бинокль и стал разглядывать окрестности. Одновременно через промежутки времени он стучал молотком, водил по железу стамеской. Одним словом, имитировал бурную ремонтную деятельность. Наконец Сергей Мефодьевич увидел, как подъехала машина Софьи, как бросился к ней сторож Коля. «Ишь ты! Даже ворота пошире раскрыл. И за машиной, как собака, бежит. Ага, остановилась, вышла. А он за руль сел? Что это он делает? Отгоняет в дальний угол? Зачем? Оттуда же выехать сложно утром! Заставят выезд. Не понимаю!» – наблюдал Колесников за стоянкой и одновременно постукивал молотком по подоконнику.

– Что это? Сережа! – вдруг раздалось у него за спиной. Колесников просто уронил бинокль в рубаху. Тот повис на шее и больно ударил по печени.

– А что? – не оборачиваясь спросил Колесников. Он согнулся над подоконником и точно так же стучал по нему.

– Зачем подоконник гробишь? – соседка стояла на верхней ступеньке.

– Я выпрямляю гвоздь, чтобы вогнать в дверцу мусоропровода, подоконнику ничего не будет! Ах, черт, вы меня отвлекли, гвоздь упал… Как я теперь его найду? У нас тут еще и темень!

Колесников опустился на корточки и стал шарить рукой по грязному полу.

– Извини, я-то думала…

– Ох, все, не буду я больше ничего делать… Только расстройство одно. Отвлекают, возишься с этим вонючим мусоропроводом, на полу рыскаешь! Хватит! – Колесников разозлился.

Соседка что-то промямлила и исчезла. Колесников вернулся домой. Там он вымыл руки горячей водой, протер инструменты, а потом спрятал бинокль. «Пора его вернуть – и хватит подглядывать. А то за извращенца примут. Вот Коля глазастый, уже приметил…»

На следующее утро Колесников оказался на площадке без пяти семь. Машина Софьи была загнана в дальний угол, перед ней стоял чей-то внедорожник.

– Что это? – спросил Колесников у сонного Коли.

– Она сегодня на метро. Ей так удобнее. Говорит, вчера в пробках простояла долго.

– Значит, не придет, – проговорил Сергей Мефодьевич. Если Коля и слышал, то бровью не повел.

– Ну, думаю, лето будет жарким, вчера соловьи пели, а у нас примета… – начал он, но тут его перебили:

– Коля, доброе утро!

– Сонюшка! – Коля сразу как-то весь подтянулся, расправил плечи, заулыбался так, что стало видно отсутствие правого клыка.

– На метро спешу, но забыла ежедневник в машине!

– Ах, жалость какая – пришлось сюда спускаться, зато мы тебя увидели, солнышко! – сказал Коля ласково. Получилось это у него очень естественно.

– Добрый день, – улыбнулся Колесников, – я тоже очень рад, что увидел вас.

А почему вы на метро едете?

– Вчера устала. Очень люблю водить машину, но вчера просто ужас что творилось на дорогах.

– Софья, а давайте я вас довезу куда надо?

– У тебя же занятия, Мефодьевич? – Коля серьезно на него посмотрел.

– Что с того?!

– Смотри, служивый!

– Ладно, разберемся! – Колесников уже почувствовал себя командиром.

– Сергей, действительно не надо, если это связано со службой, – просто сказала Софья, – у меня ничего серьезного сегодня. Я даже с удовольствием пройдусь по городу.

– Но… – Колесников слегка опомнился. Занятия пропускать не хотелось.

– Знаете, довезете меня до метро? Но не до нашей, а до следующей станции? Вам по дороге?

– Конечно, я же в сторону центра, а туда один путь.

– Вот и договорились. Сейчас возьму ежедневник и поедем?

– Да, – улыбнулся Колесников. Софья пошла к машине. Колесников молодцевато поправил ремень на джинсах, словно был при кобуре с оружием.

– Ты смотри, того… – Коля погрозил ему пальцем.

– Дядя Коля, не переживай, – рассмеялся Колесников, куражась, – обошел я тебя на повороте. Ты небось хотел с ней прокатиться.

– Мефодьевич, ты, брат, от ее мужа мало чем отличаешься, я посмотрю.

– Да ладно тебе, – рассмеялся во весь голос Колесников.

Сторож покрутил головой и пошел к себе.

Софья подошла со стопкой бумаг и книжкой.

– Все? Пойдемте…

Они подошли к машине Колесникова, тот открыл дверь.

– Устраивайтесь поудобнее, вот ремень. – Сергей Мефодьевич суетился вокруг машины.

Коля с усмешкой наблюдал за ним со своей лестницы. Колесников старался не замечать эту усмешку, но получалось плохо. Волнение от присутствия Софьи, неуверенность в себе, запах ее духов, длинные ноги с острыми коленками, которые угадывались под тонкой юбкой – все это вызывало внутреннюю суету. «Да, не этот компот из ягод, которым Вера поливается! Дорогие духи, сразу чувствуется», – думал он.

Наконец он сел в машину, завел ее и поехал к воротам. Сторож Коля неведомо откуда достал грязный платок, стал им махать вслед. Второй рукой он утирал воображаемые слезы.

Софья звонко расхохоталась.

– Что? – удивился Колесников.

– Коля! Он очень артистичный.

– Ну, не знаю, по-моему, во всем надо знать меру. Взрослый человек, а кривляется, как клоун.

– Он очень умный и начитанный. Он талантливый, – серьезно сказала Софья, – просто у него так жизнь сложилась.

– Дорогая