Лэрри заверил нас, что мы можем оставаться у него, сколько пожелаем.

— Упаковщики и грузчики придут только завтра, и им понадобится кое-какое время, чтобы упаковать керамику и мебель, поскольку все это вещи старинные и хрупкие, так что нет никакой спешки. Вы уже решили, что будете делать дальше?

Он взглянул на Джона, Джон, по обыкновению подняв бровь, — на меня.

Я вспомнила, что говорил Ахмет. Момент казался подходящим, чтобы продемонстрировать мою полную незаинтересованность в Джоне Тригарте, он же Смит, и всех его делах. Поэтому я сказала:

— Я поеду в Асуан.

— Но, Вики... — начал было Шмидт.

— Вы вовсе не обязаны меня сопровождать, Шмидт.

— Я поеду туда же, куда и вы, — ответил он, как я и надеялась. В противном случае мне пришлось бы выкрасть его и утащить силой.

Итак, после обеда мы отправились в Карнакский храм. Джон и Мэри решили поехать с нами. Я их не приглашала. Шмидт пригласил. Лэрри отказался, сказав, что у него есть дела, а храм он видел десятки раз.

У входа нам пришлось несколько минут подождать остальную группу. Наблюдая за толпой, заполняющей аллею между двумя рядами сфинксов с бараньими головами, я сказала:

— Не представляю, что здесь творится в разгар сезона, посмотрите на всех этих людей.

— Здесь нападений на туристов не случается, — поспешил заверить нас Шмидт, ободряюще подмигнув Мэри.

Преданного мужа Мэри не так заботили ее чувства. Слегка нахмурившись, он возразил:

— Не совсем так, Шмидт, пару лет назад здесь взорвали бомбу, а еще одну попытку предприняли уже в этом году, чуть раньше.

— Но эти действия были направлены против того, что фундаменталисты называют поклонением языческим богам, — пояснил Шмидт. — Кое-кто из этих людей, — он указал пальцем на группу неопрятно одетых посетителей с «конскими хвостиками», в джинсах с оторванными штанинами, — ньюэйджеры, как вы их называете, совершают в храме свои ритуалы. А мы ведь никому не поклоняемся.

— Мы — конечно, нет, — согласилась я. Джон радостно мне улыбнулся. Избегая его взгляда, я продолжала: — А насчет этой компании вы совершенно правы, Шмидт, они все увешаны амулетами, кристаллами, серьгами и прочей ерундой. Почему им нравится ходить такими пугалами?

— Их духовное сознание парит над земными желаниями, — ответил Джон голосом, который я хорошо знала. — Я думал, вы это одобрите, Вики, вы ведь ненавидите грубый материализм и вульгарное стяжательство, не так ли?

От необходимости отвечать ему меня избавило прибытие наших спутников. Догнав Фейсала, я заметила:

— У вас очень довольный вид, Фейсал. Не сообщите ли вы мне те хорошие новости, на которые намекали, или это все еще тайна?

— Теперь уже нет. — Фейсал остановился, повернулся ко мне лицом и гордо ткнул себя пальцем в грудь. — Поприветствуйте с подобающим почтением заместителя директора Института.

Я схватила его за руку и яростно затрясла ее:

— Поздравляю! Я в восторге!

Когда мы двинулись дальше, Фейсал взял меня под руку.

— Может быть, отпразднуете со мной это событие? Я ведь обещал показать вам ночную жизнь Луксора.

— Это будет замечательно! Но ведь вам теперь незачем сопровождать эту группу?

— Я не сачок, как вы, американцы, говорите. Как только посажу остатки группы на самолет в Каире, вернусь и займу свою новую должность. А до тех пор буду выполнять свой долг, как стойкий оловянный солдатик. Итак, друзья, собирайтесь вокруг меня! Карнакский храм — это не один храм, а целый храмовый комплекс, возводившийся в течение многих веков. Аллея сфинксов...

По мере продвижения вперед люди отходили на время то в одну, то в другую сторону, кто-то — чтобы постоять и отдохнуть, кто-то — чтобы получше рассмотреть те или иные детали. Мы со Шмидтом остановились у обелиска, и он прочел мне лекцию о карьере Хатшепсут — «одной из первых феминисток, Вики, вам это должно быть интересно». И тут я заметила знакомое лицо, не принадлежавшее к нашей группе, вернее, знакомую бороду.

— Я вас повсюду ищу, — раздраженно сказал Жан Луи.

— Зачем? — поинтересовалась я. Он не был похож на мужчину, нашедшего наконец девушку своей мечты.

— Чтобы показать вам храм, разумеется. Разве вы меня об этом не просили?

— Мы, конечно же, очень рады, что вы пришли! — воскликнул Шмидт раньше, чем я успела ответить. И хорошо сделал, потому что я готова была сказать, что не просила. Впрочем, я знала, что некоторые люди имеют обыкновение верить в собственные фантазии. Видимо, я произвела впечатление на Жана Луи. Это послужит мне уроком — впредь не буду изливать сочувствие на всех и каждого.

Прежде чем принять приглашение Лэрри, Жан Луи работал на реставрации храма Атона, поэтому Карнак знал так же, как я знаю свою квартиру. Нам с трудом удалось оттащить его от этой части храмового комплекса и уговорить показать скучную, с его точки зрения, ерунду для невежественных туристов вроде Гипостильного зала. «Впечатляюще» — затасканное слово, но именно оно приходит на ум при виде скопления этих мамонтоподобных колонн-колоссов. Единственное, что портит впечатление, — это туристы. Одна группа сидела на корточках в кружок, я узнала в них тех самых искателей высшей истины, которых мы видели чуть раньше при входе в храм. Они что-то бормотали про себя и делали волнообразные движения руками. До меня донеслось что-то насчет ауры и космоса.

— Кретины! — в сердцах воскликнул Жан Луи.

— Они не делают никому ничего дурного, — примирительно заметил Шмидт.

Наконец я решила, что для одного дня с меня достаточно информации, и прервала Жана Луи, переводившего анналы Тутмеса III, посреди фразы. Он читал иероглифы, высеченные на камне, что называется, «с листа». Демонстрация была напрасной: откуда мне знать, правильно ли он их читает?

Жан Луи сверился с часами:

— Да, пора идти. Мистер Бленкайрон прислал за нами автомобиль, должно быть, он уже ждет.

Проходя через Гипостильный зал, я заметила Сьюзи. Она помахала мне, я помахала ей в ответ, но Жан Луи не остановился. Я поняла, что мы опаздываем. Когда мы появились из-за последнего (или первого, зависит от того, в каком направлении двигаться) пилона и вышли на Аллею сфинксов, Джон и Мэри уже поджидали нас. Она выглядела совершенно изнуренной, и я ее не осуждала: мы осмотрели большую часть огромного комплекса. Правда, это все равно была лишь часть его.

Вот тут-то все и случилось... Взрывная волна сбила меня с ног, или, может, это Шмидт бросил меня на землю? Когда я снова обрела способность дышать и соображать, он лежал, навалившись на меня сверху.

Чуть пошевелившись, я решила, что, кажется, все же жива. Хотелось бы иметь такую же уверенность насчет Шмидта. Пухлая розовая ручка, покоившаяся рядом с моим лицом, была неподвижной и безжизненной. Я попробовала выбраться из-под него. Люди вокруг кричали, и раздавались какие-то звуки, напоминавшие треск фейерверка.