– А Студент-то ушел опять, – проговорил еще Петрович, – вот блядюга… Прямо неуловимый какой-то. Ладно, найду. Знаю еще одно местечко…

– Какое? – чуть не закричал Щукин.

Но Петрович ничего больше говорить не стал. Он еще раз плюнул в яму и неторопливо направился прочь.

* * *

«ВЫХОД» – загорелась красными огненными буквами табличка над стеклянными дверями аэропорта.

«Выхода нет», – с окончательной уверенностью понял Рустам.

Теперь вопрос, который последнее время страшно мучил его, больше не горел в исколотом его мозгу. Теперь для Рустама все было предельно ясно. И вместе с тем ничего ясно не было.

«Я должен убить Щукина, – так думал он, – но я не могу убить его. Не знаю почему. Не могу. И в то же время я знаю, что не могу не убить его. Должен убить. Я привык лишать жизни других людей и ничего иного никогда не делал и делать не буду. Я не выбирал этой профессии. Это тот случай, тот злополучный день, когда я застал Гульнару в постели с ее сраным гусем. Оттуда все пошло. Смерть, которую я тогда увидел, шла за мной до этого самого дня. И невозможно оторваться от нее хотя бы на один шаг. Если ты всю жизнь был собакой, то до последних своих дней будешь огрызаться на кошек. Как мой двоюродный дядя Ахмет – так долго сидел в тюрьме, что ничего, кроме тюрьмы и тюремных понятий, не помнил. Он даже не был уверен, что его звали Ахмет. Может быть, это имя не было тем именем, что дала ему мать, но, кроме этого „Ахмет“, он не помнил другого. Когда Ахмет освободился, он не отправился домой, потому что забыл само понятие дома, а бродил по улицам, удивляясь тому, что такое множество людей ходит в разнообразных одеждах и без конвоя – и клацал чифирными зубами, замечая в толпе красные ментовские околыши…

Это мое последнее дело, – стучало в голове Рустама, когда он рассеянно шел через пеструю толпу только что прибывших отдыхающих, – дальше я ничего не вижу. Но почему-то ясно чувствую, что – конец. Одно только осталось неясным – что я буду делать, когда лицо Николая Щукина замаячит в сетке прицела? Кто хочет его убить? За что?»

Рустам вдруг подумал, что никогда он подобными вопросами не задавался. Какая разница – за что приговорен тот или иной человек, чью фотографию передавали Рустаму посредники. Главное то, что этот человек должен умереть.

Рустам вдруг вспомнил отражение собственного лица в зрачках последнего убитого им человека.

И содрогнулся.

Душевная болезнь, дремавшая в нем с самого его рождения, теперь наполняла ядовитым дурманом его тело.

«Нет, ведь не Щукин виноват в том, что я медленно умираю, потому что с каждым убитым мною человеком погибает какая-то часть меня, – думал Рустам. – Это я начал чувствовать уже давно. С того самого момента, когда первый раз в жизни провалил задание. Но и тогда это странное чувство не появилось внезапно – оно словно было разбужено. Болезнь? Да, я болен. И самой главной моей ошибкой было то, что я не умер тогда, когда сделал с Гульнарой и ее ублюдком то, что сделал. А пошел служить – туда, где меня научили искусству убивать и объяснили, что не каждое убийство может повлечь за собой возмездие. Неправда – это я только сейчас понял. Возмездие – вот оно. Пришло».

Рустам внезапно вздрогнул и, остановившись, оглянулся, точно боясь увидеть сияющего человека с большими белыми крыльями за спиной и пылающим мечом. Этого человека он видел на картинке, которую как-то в толпе на улице сунул ему в руку длинноволосый и бородатый православный священник.

– Амир? – наморщившись, вспомнил Рустам. – Да, Амир. Это он получал заказ.

И Рустам пошел дальше – к выходу из аэровокзала, припоминая, как можно в этом городе найти Амира. У него не было записной книжки с адресами, но было несколько заветных телефонных номеров, позвонив по которым Рустам мог выяснить у своих многочисленных безликих и неуловимых посредников все, что угодно. Почти все.

Он дошел до ближайшего таксофона и снял трубку.

«Посредники не будут задавать лишних вопросов, – подумал Рустам, – мне доверяют. И если я спрашиваю адрес Амира, значит, так нужно для дела».

Он набрал номер, дождался сигнала соединения и бездумно проговорил несколько слов пароля.

Все равно ему нужно было звонить по этому телефону, чтобы узнать местонахождение тайника, в котором было спрятано оружие. Такие тайники располагались почти в каждом городе страны, и, уж конечно, один из тайников находился в этом городе – одном из крупнейших отечественных курортных центров.

* * *

Амир видел Рустама всего один раз – мельком и давным-давно. Поэтому ничего удивительного не было в том, что он не узнал человека, который стоял на пороге его квартиры. Амир только удивился немного тому, что этот совершенно незнакомый ему человек со скрипичным футляром в руке постучал условным стуком.

– Ты кто? – спросил Амир по-казахски, потому что все-таки признал в пришельце своего соплеменника.

Рустам назвал свое имя.

На лице Амира не отразилось ничего. Тем не менее до крайности взволнованный, он отступил на шаг, пропуская гостя к себе.

Они прошли на кухню, и Амир плотно закрыл за собой и гостем кухонную дверь. Рустам с Амиром разговаривали недолго. И ничего никому из тех, кто находился в квартире, не было слышно. За все это время из-за закрытой двери долетело только восклицание Амира на казахском языке:

– Зачем тебе координаты заказчиков?! Так не полагается! – и едва слышный глухой и бубнящий говор Рустама.

Через десять минут Рустам покинул квартиру Амира, получив информацию, за которой приходил.

Он вышел во двор, оглянулся и, поудобнее перехватив футляр, пошел – но не к выходу из двора, а к подъезду дома, располагавшегося напротив того дома, где жил Амир. Стараясь, чтобы никто не обратил на него внимания, Рустам вошел в подъезд, поднялся на последний этаж и открыл незапертый люк, ведущий на чердак.

Аккуратно закрыл за собой люк, вышел на крышу и цепким взглядом оглядел впереди стоящий дом. Определил окно в той комнате, где он был еще несколько минут назад, кивнул самому себе, опустился на колени и открыл скрипичный футляр, в котором, конечно, никакой скрипки не было.

Рустам достал разобранную на составные части снайперскую винтовку и принялся за дело. Через минуту в его руках уже строго и грозно поблескивало оружие, полностью готовое к использованию.

* * *

Амир, как уже говорилось выше, был неглупым человеком. Он понимал, что не дать координаты Пети Злого и Филина такому человеку, как Рустам, значило обречь себя на мгновенную смерть. Поэтому Амир выложил все, что знал о людях, заказавших Щукина. Только спросил Рустама, не справившись с приступом естественного изумления:

– Зачем тебе это нужно?

Рустам ничего не ответил. Потому что он и сам точно не знал, что будет делать дальше. Его желанием – не вполне определившимся и не вполне осознанным – было разобраться во всем происходящем. Это не значило, что он поехал бы к Пете именно за тем, чтобы расспросить того.