вряд ли получится. Они найдут нас, насильно вернут в наш мир и уничтожат ради его сохранения. Зачем им жизни моих малышек, я не могла понять. Ведь нужные им осколки находятся во мне! Неужели они настолько циничны, что используют девочек как инструмент давления на меня?

Страшная идея родилась почти сразу, но я не пускала ее к себе, и она зрела и набиралась сил где-то на границе сознания, пока не окрепла и не явилась неотвратимой тенью, волной отчаяния и совершенной беспомощности.

На этот раз я не могла позволить себе даже слез. Девочки мгновенно считывали мое состояние. А я держала в руках их крохотные кулачки, заглядывала в еще не сознающие ничего глазки и понимала, что разлуки с ними просто не переживу.

* * *

— Ты решила отдать их, — в голосе Рамисы не было вопроса.

— Спрятать, — возразила я.

— Почему не спряталась вместе с ними?

— Они бы все равно нашли нас. Что могла я одна против целого мира?

Я вспомнила, как мне хотелось, чтобы пришел тот, что помог родиться моим девочкам. Почему-то мне казалось, что он сможет отвратить неизбежное. Но в то же время я и его боялась. Вдруг он тоже прислан из моего мира? Поэтому я набрала энергии у леса и порталом перенеслась с девочками за несколько дней пути оттуда. Остановилась в маленькой придорожной гостинице, где не обращали особого внимания на постояльцев. И запустила магический поиск тех, кому смогу доверить свое сокровище. Для этого я постоянно тянула энергию со всех стихий. На меня начали с подозрением коситься работники гостиницы, потому что в моем номере постоянно сгорали электроприборы и взрывались лампочки. Точно так же взрывались и сгорали внутри меня все мои чувства. Долгие годы мне казалось, что я превратилась в пепел.

А потом я нашла их — пару, которую мои дочери до сих пор считают родителями. Я изучила их вдоль и поперек, просмотрела все вероятные линии развития их будущего и будущего моих крошек, рассматривала выбранных маму и папу почти под лупой. Они недавно потеряли новорожденную дочку, и впереди жену ждала череда нервных срывов и полное истощение обоих, поскольку муж не ушел бы в любом случае.

Мне понравились эти двое. Я поняла, что с ними мои девочки будут счастливы, но ревность съедала меня заживо, превращаясь почти в ненависть к тем, кто вовсе не был ни в чем виноват.

Когда я пришла к ним, была глубокая ночь, и я запаслась огромным количеством вытянутой энергии, поскольку без воздействия на этих двоих ничего бы не получилось. Они не стали бы даже слушать меня.

— У тебя хватило бы сил изменить им память. Почему ты этого не сделала? — спросила Рамиса.

— Я хотела, чтобы они знали, что девочки для них приемные. Наверное, оставляла хоть какую-то зацепку, возможность вернуть дочерей.

— Раз ты умеешь просматривать вероятности, почему не просмотрела свои?

— Я смотрела. В нашем совместном будущем ничего не было. Точнее, было всего два пути. Или их гибель, или наше расставание.

— Но ведь была еще одна вероятность. Слабая, но возможная. И ты видела ее.

— Слишком зыбкая и ненадежная. Я не могла просмотреть ее целиком и поэтому не решилась пойти ее путем. Она бы случилась, если бы я дождалась Дэсмиша?

Рамиса молчит, а я закрываю глаза. Да. Дэсмиш мог бы все изменить. Но как бы я доверилась ему, если у меня не было, да и до сих пор нет, наших общих воспоминаний? Я даже не знала, что это был он! А посетивший меня фирхаши дал понять, что действует и от лица жрецов тоже. Но сердце все равно пронзает новая боль. Словно мне мало той, что разрывает меня от воспоминаний. Упущенная возможность счастья… Она чуть не тяжелее нашего расставания. По-моему, мы не вытаскиваем ядовитое жало из моего сердца, а загоняем еще глубже.

— Что было дальше? — голос Рамисы словно немного отодвигает волну боли.

Дальше я прекращаю жить.

— Я знаю твои чувства. Расскажи мне события.

Я объясняю будущим родителям моих дочерей то, что вынуждена расстаться с малышками. Отключаю их страхи и недоверие, и они соглашаются забрать девочек почти мгновенно. Я уже вижу любовь и восхищение в их взглядах, направленных на моих крошек, и стараюсь не обращать внимания на то, что перестаю чувствовать вообще. Но будущая мать моих детей остается настороже и уже начинает защищать своих девочек. Она берет с меня клятву, что я никогда не раскрою дочерям тайну их рождения. Я клянусь, потому что такая формулировка дает мне возможность маневрировать. Ведь я все еще надеюсь…

Остается последний пункт расхода энергии — документы. Поскольку жизнь в этом мире невозможна без них. Но я справляюсь и с этим, и мое счастье официально обретает настоящую любящую семью. Новая мать не хочет оставлять меня с малышками наедине, но муж все-таки уводит ее в другую комнату. А я получаю десять минут общения с уже не моими детьми. Не буду рассказывать об этом. Это только мои воспоминания.

Я чувствую прикосновение пальцев Рамисы к щекам и вдруг понимаю, что она вытирает мне слезы. В тот день я не плакала, потому что превратилась в камень.

Потом я вернулась в свой лес и провела ритуал прощания. Фирхаши и жрецы не знали настоящих имен моих девочек, поэтому для ритуала я дала им другие, чтобы не навредить. И мой мир поверил в то, что малышек больше нет. Поверил на десять лет. А я продала нашу с мужем квартиру и порталом ушла в горы, окруженные лесом. Жить среди людей я просто была не в состоянии.

— Почему меня не могли найти жрецы? — спрашиваю у Рамисы.

— Твое горе придало тебе небывалую мощь. Оно перекрыло все каналы доступа к тебе, и эта же мощь затуманила все вероятности будущего. Твоего и девочек. Поэтому тебе удалось сохранить тайну даже от Дэсмиша и Тэйхирта.

— Что же изменилось через десять лет?

— У девочек начала пробуждаться Сила, и этот всплеск ощутили и жрецы, и фирхаши.

— В чужом мире?

— Это для тебя он остался чужим, а они родились в нем. Но как ты узнала, что о девочках стало известно в твоем мире?

— Жрецы и сообщили.

Я только сейчас понимаю, что в глазах Дэсмиша светилось счастье, ведь все десять лет он не переставал искать меня.

— Он боялся, что тебя нет в живых, — сообщает Рамиса.

— Все мои усилия были совершенно напрасными, — ровным голосом отзываюсь я. — Я зря рассталась со своими детьми. Почему