вы решили, что от проговаривания этого факта мне станет легче?

— Потому что ты начала вытаскивать боль наружу. Мгновенно легко не станет. Но шаг к освобождению ты уже сделала. Твои дети сейчас рядом с тобой, и они переживают за тебя. Пора отпустить прошлое. Ты не в силах его изменить.

— У них замечательные родители, — шепчу я.

— Как эти люди отреагировали, когда ты снова появилась рядом?

— Я затуманила свой образ в их памяти, они не узнали меня. Да и не ожидали, наверное, увидеть меня здесь, ведь после нашей встречи они сменили даже город. Когда мать моих дочек встретила меня с распущенными волосами и перевела задумчивый взгляд на девочек, я стала прятать волосы. Они слишком привлекали внимание, потому что у малышек оказались точно такие же. Наше сходство начинало бросаться в глаза, хотя лицом они больше похожи на отца.

— Что рассказали тебе жрецы?

— Что я и девочки нужны им для возвращения в мир равновесия.

— Они же не говорили, что отберут у вас жизни?

— Мне хватило того, что я уже слышала это десять лет назад.

— Но ты не делала больше попыток их спрятать.

— Не видела смысла. Я просто старалась быть рядом, чтобы суметь прийти на помощь. Пойти за ними, если их все-таки затянут в наш мир.

— Каково тебе было с ними рядом?

Разговор начинает напоминать интервью. Наверное, это воздействие Рамисы, но мне действительно теперь легче озвучивать воспоминания.

— Не знаю, как объяснить. Я наслаждалась уже тем, что могу их видеть, часами наблюдала за ними из окна. Но это же приносило и невероятную боль, ведь я не могла даже обнять их. Я ненавидела свой мир в этот момент.

— А ты не думала, что твой мир дал тебе возможность снова быть рядом с твоими детьми?

— Думала. Лучше бы он просто оставил нас в покое с самого начала.

— Ты хотела уйти из жизни.

Снова констатация факта. Рамиса знала все и без моих рассказов.

— Постоянно.

— Пыталась?

— Дважды. После того, как потеряла детей.

— Что останавливало?

— Сама не знаю. На меня словно туман какой-то наплывал, я просто не помню, что происходило.

— Это работала защита Дэсмиша. Он поставил ее на тебя, когда отпустил в этот мир.

Я закрыла лицо руками. Берег меня даже вопреки собственному счастью. Всегда. А я его ненавидела. Только сейчас я впервые попыталась представить себе его чувства. Отдать любимую другому ради спасения ее жизни, долгие годы существовать только надеждой когда-нибудь встретиться в родном мире, десять лет метаться в поисках, не зная, есть ли еще, кого искать…

— Вы оба заплатили немалую цену. Но впереди еще возрождение вашего мира. И вы нужны ему.

Мне в голову вдруг приходит неожиданная мысль, и я с подозрением спрашиваю:

— А как фирхаши смогли прийти ко мне?

Часть IV

Фирхаши. Глава 1

Сколько лет было Самой Древней фирхаши, не знала даже она сама. Ей казалось, что она живет уже дольше вечности. Она помнила Экспериментаторов, помнила тот страшный взрыв, что унес с собой всю ее семью.

Возле нее любили собираться маленькие фирхаши, потому что Самая Древняя всегда готова была их выслушать и рассказать интересные истории.

— Наш мир совсем маленький, в детстве я обходила его целиком.

«Облетала, конечно…» — грустно думает она, но не говорит этого бескрылым потомкам.

— И видела Бездну? — восхищенно-испуганно выдохнул кто-то из малышей.

— Нет, — улыбнулась она, — Бездну не видела. Наш единственный материк омывается Океаном со всех сторон. Чтобы увидеть Бездну, надо его пересечь. И не забывайте, что весь материк вместе с Океаном укрыт куполом, который защищает нас.

— Что такое Бездна? — еле слышным шепотом спросила девочка, прижавшаяся к подружке.

— Это пустота, небытие. Там нет ничего, кроме бескрайнего падения. Даже души не могут там существовать. Говорят, что она везде за пределами купола.

— Наш мир — один-единственный? — недоверчиво поинтересовался мальчик, который сидел поодаль. — Откуда же тогда взялись жрецы и Экспериментаторы?

— Миров бесконечное множество, — возразила Самая Древняя. — Но наш обособлен от всех.

— Почему?

— Потому что раньше мы служили преградой для Бездны. Чтобы она не могла попасть в другие миры.

— А ты была в других мирах? — изумилась малышка с яркими волосами — в них переплетались почти все цвета радуги.

— Была, — глаза Самой Древней затуманились. — Я долго жила в другом мире и не могла вернуться.

— Ты умела исполнять желания? — снова задал вопрос мальчик. У него яркие огненно-красного цвета волосы и не по-детски пронзительные бирюзовые глаза.

— Умела. Мы все умели.

— Может, и сейчас умеешь?

Женщина медленно покачала головой.

— Где же твои крылья? Ведь в твое время все были с крыльями!

Самая Древняя прищурилась, поглядывая на яркое солнце, и ничего не ответила.

Мальчик открыл было рот продолжить расспросы, но его легким прикосновением к плечу остановила красивая женщина, приглядывающая за детьми. Она сидела позади и плела что-то из стебельков травы, сложенных как на подставке на ее огромном животе. Мальчик недовольно оглянулся, но тут же с любопытством развернулся, глядя на возникающие тут и там на животе бугорки.

— Больно?

— Нет, — улыбнулась женщина. — Пока она просто потягивается, разминает ручки и ножки, ведь ей уже очень тесно.

Увидев горящие глаза маленького фирхаши, будущая мама сама положила его руку на свой живот. Малышка с силой пнула чужую ладонь и затихла. Мальчик захохотал и отдернул руку.

— Вот это удар! Точно девчонка?

— Точно. Не только мальчишки умеют драться.

— Нур! — послышался издалека женский голос, и мальчик скривил губы.

— Мама зовет, я пойду.

Он поднялся, но снова оглянулся на женщину.

— Вы уже знаете ее имя?

— Лу, — когда женщина улыбалась, на ее щеках возникали ямочки, а в ярко-синих глазах мелькали звездочки.

— Твой путь пройдет рядом с ней, — все так же подняв лицо к солнцу, вдруг произнесла Самая Древняя. — Может и пересечься, но все будет зависеть от тебя.

Нур пожал плечами и убежал, а в глазах матери Лу загорелось беспокойство. Она смотрела то вслед мальчику, то переводила встревоженный взгляд на старую фирхаши. Самая Древняя не считала себя предсказательницей, но она видела многое, что скрыто для глаз остальных. Что же она выведала про ее дочку? Жаль, что старуха никогда не отвечала на уточняющие вопросы по своим почти-предсказаниям.

* * *

— Что ты знаешь о моей дочери? — все-таки решилась спросить мать Лу, когда ребятишки разбежались по домам.

— Многое, — ответила Самая Древняя и замолкла.

Молодая фирхаши не решилась нарушить тишину, а старуха длинной палочкой зачем-то взялась передвигать с места на место угольки в