будет. С одной стороны, Лец была журналисткой, поэтому записывала все: имена, даты, планы, заметки к интервью и статьям. И нам стоило бы порадоваться, вот только дело здорово осложнял ее кошмарный почерк. А еще она вела записи очень небрежно, часто делая сокращения, которые превращали текст в какой-то безумный шифр. Вот скажите на милость, что может значить «Кр. Др. Тр – Вл. арфа, ср, двадцать ноль-ноль, б. шесть-десять»?

– Королевский Драматический театр, «Волшебная арфа», в восемь вечера в среду, балкон, шестой ряд, место десять, – перевел Фрид, когда я озвучила ему свой вопрос. И на мой изумленный взгляд пояснил: – Я не театрал, но два года назад это была самая громкая постановка осени. На премьере убили режиссера.

– Оу, – хмыкнула я. – Значит, эта записная книжка двухлетней давности.

– Да. Можешь ее пока отложить. Нас интересует то, что относится к этой весне.

Потратив на кучу времени, мы все же нашли нужную книжку. Я вцепилась в нее, как голодный упырь. Но быстро признала свое бессилие и протянула Фриду.

– Последний месяц весны… – Тот пролистал тонкие страницы. – Хм, судя по всему, его Луиза Лец проводила на научно-технической выставке. Смотри, она помечала секции и стенды, которые посещала.

Я заглянула Фриду через плечо, отчего пришлось почти что прижаться к нему. Да, Лец и правда провела там много времени. Хотя в этом нет ничего удивительного. Эта выставка проводилась в Карендорфе каждый год. Маги, ученые и изобретатели не только Мерании, но и полутора десятков других стран приезжали в нашу столицу со своими новинками. Показать себя, посмотреть на коллег и конкурентов, найти спонсоров или покупателей – там можно было сделать все. Туда же стекались студенты, промышленники, дельцы, просто любопытные. Ну и журналисты, естественно.

– Может, Лец увидела что-то именно на выставке? – предположила я не слишком уверенно. – Или кого-то?

– Здесь она ничего явного об этом не писала, – заметил Фрид, изучив страницы. – Интересно, ездил ли туда кто-то из Свишена?

– Папа детей на экскурсию возил, – вспомнила я и пояснила для мужчины: – Он у меня директор гимназии. Каждый год собирает старшеклассников и возит в Карендорф. Но папа-то точно не при чем.

Фрид остановился на одной из страниц.

– А тут Лец написала «Звезды», – пробормотал он. – «Девять вечера».

– Что это?

– Вечер, когда напали на Ольстена.

Мужчина покопался в бумагах, нашел там программу выставки и смятый билет.

– Открытие нового телескопа в обсерватории, – Фрид показал билет мне. – Лец ходила туда. Значит, возвращалась поздно ночью. И могла наткнуться на нападавшего.

– Но как Лец вообще поняла, кто он и откуда? Проследила за ним?

Нас прервал негромкий стук в дверь.

– Войдите, – позвал Фрид.

Дверь распахнулась, и к нам вошли Манн с Ингером.

– Что-то случилось? – мужчина нахмурился.

– Есть новости, – сообщил Леон и улыбнулся. – Мы с господином Манном не сидели без дела, пока вы занимались своим расследованием.

– Правда? Вам удалось что-то выяснить?

– Во-первых, я вспомнил наш разговор на лодке и решил поискать рыбацкие бары. А когда нашел, поговорил там с завсегдатаями. И смог найти человека, который видел кое-что интересное в ночь, когда Луиза Лец сбежала из гостевого дома.

– Что именно? – я нетерпеливо подалась вперед.

– Тот рыбак отправился на ночной лов. Он сидел в лодке недалеко от нашего берега и ждал поклевки. А пока ждал, смотрел по сторонам от нечего делать, и заметил странного человека. Он вышел на берег с большим свертком на плече, положил его в лодку и поплыл в сторону холмов.

– Описать его рыбак смог? – Фрид прищурился.

– Увы, нет, – развел руками Леон. – Рыбак смотрел издалека, да еще и в темноте. Он уверен, что это был мужчина, но ни роста, ни внешности…

– Жаль, – вздохнула я.

– Но теперь мы ходы бы точно знаем, что Лец погибла в ту же ночь, когда ушла из гостевого дома, – приободрил Фрид.

– Это еще не все, – подал голос Манн.

– Да, – спохватился Леон. – Мы и по обувным магазинам прошлись тоже. Нашли единственный, где продают обувь вроде этой.

Он постучал пальцем по листу бумаги, куда мы скопировали отпечаток каблука убийцы.

– Это магазин господина Рихтеля.

– Знаю такой, – кивнула я. – Там иногда покупает обувь мой папа. Магазин хороший и дорогой.

– Верно, – кивнул Манн. – Магазин весьма неплох. И мы нашли там обувь вот с таким каблуком. Купили пару для Леона.

Ингер выставил на стол пакет. Я тут же сунула нос внутрь. В пакете оказалась пара ботинок из темной кожи. Не парадные, а скорее походные, они могли похвастаться крепкой шнуровкой, толстой рельефной подошвой и широким каблуком, подбитым теми самыми гвоздиками.

– К сожалению, эта модель хоть и стоит не слишком дешево, но пользуется популярностью, – произнес Манн с досадой. – Ее покупают и местные, и туристы, которым приходит в голову прогуляться по окрестным лесам. Поэтому вспомнить какого-то конкретного покупателя там не смогли.

– Двенадцатый размер, – пробормотал Фрид и приложил ботинок к отпечатку на бумаге. Тот был очевидно больше. – Похоже, убийца носит четырнадцатый.

– Значит, он выше Леона, – прикинула я. – Примерно на полголовы.

– И чуть ниже меня, – согласился Фрид. – Что ж, уже неплохо.

– Да уж, – вздохнула я.

И вроде бы убийца постепенно обретал свой облик. Вот только для меня он все еще оставался непонятной фигурой в плаще. Без имени, без биографии, без лица. И как такого ловить, скажите на милость?

– Что-то не так? – спросил проницательный Фрид, когда Манн и Ингер ушли.

– Наверное, все так, – раздосадованно призналась я. – Но мы как будто топчемся на месте.

Я поднялась и глянула на наши улики сверху. Путеводитель по Свишену оказался совершенно обычным, со схематичной картой города, краткой историй и адресами гостиниц, ресторанов и достопримечательностей. Чеки и квитанции вообще были бесполезны. На бумажных обрывках не нашлось ничего интересного.

– В чем цель этих странных нападений? – забормотала я. – Нападавший и убийца Лец – одно и тоже лицо или нет? Если да, то как она его выследила? Почему не сдала в полицию?

– Тихо. – Фрид тоже поднялся и встал за