— Может, хватит? — крикнул он. — Для тучек достаточно, а потоп нам не нужен!

— Прекращай, Аминат, — присоединился е нему Гуча, дергая волшебника за рукав дерюжного балахона. — Темно становится. Так мы и башню не заметим, пока она на нас не свалится!

Грянул гром. Небеса разверзлись. На людей хлынул поток ледяной волы. Снова сверкнула молния и ударила куда-то рядом,

— Ами-и-и-инат!

Прекратился дождь, мгновенно стих ветер, и стало тепло. Но темнота осталась,

— Все целы? — почему-то шепотом спросил Гуча. — Самсон, Бенедикт? Вы где?

— Здесь, — послышался в ответ такой же тихий шепоток.

— Хорошие дела, за молодых, здоровых парней переживаешь, а что со слабым стариком могло случиться, тебя не волнует. Хоть сквозь землю провались Аминат — никто и не вспомнит! — с обидой в голосе проговорил волшебник.

— Во-первых, тебя никаким дихлофосом не уморишь, — ответил черт, — а во-вторых, я за тебя держусь, значит, ты в порядке!

— Вот те раз, — удивился волшебник Аминат, — так я, окатывается, за тебя держусь?

— Твое рубище ни с чем не перепутаешь, — подал голос ангел. — Я как вцепился в тебя после последней вспышки молнии, так пальцы и не разжимал!

— Да никто за меня не держится! — вскипел отшельник. — Я стаю сам по себе и держу в руках какую-то тряпку! Думал, это Гучин плащ, но теперь вспомнил, что плащ-то шелковый, а это мешковина.

— Самсон? — позвал черт. — Ты тоже кого-то держишь?

— Конечно, — хохотнул вор, но смех получился фальшивым. — Отшельника и держу. Мы все к нему бросились — он же в центре стоял, тучи посохом помешивал.

— Ясно, — подвел итог Гуча. — Все мы что-то держим, но не знаем что.

— Или кого, — прошептал Бенедикт. — Я слышу, как там что-то бьется. Сердце, наверное…

— Или зубы постукивают да клыки поскрипывают, — не смог удержаться от подначки черт, — нашему ангелочку пальчик откусить хотят!

Бенедикт побледнел и охнул, но руку не отдернул — остаться одному в темноте было страшнее.

— Все за кого-то держатся, но никто не знает за кого именно, — подвел итог Аминат. — Попробуем по-другому — расскажите мне, что вы чувствуете?

— Тряпки грязные, — ответил ангел таким голосом, что остальные ясно представили, как он брезгливо поморщился.

— Что тряпки грязные, и так понятно, недотепа. — По голосу черта чувствовалось, что его эта ситуация забавляет. — Аминат тебя спрашивает, что ты под тряпками чувствуешь? На ком эти тряпки висят. Или на чем.

— П-прутики какие-то, — пролепетал ангел, — а под прутиками стучит что-то.

— Ребра это. — Гуча пошарил рукой со своей стороны и добавил: — Здесь еще позвонки прощупываются.

— Если бы я сейчас не имел чести трогать женскую грудь, то мог бы предположить, что это мужчина, — снова послышался лепет стеснительного Бенедикта.

— Гений! — расхохотался Самсон, а отшельник передразнил:

— Если бы здесь не наблюдалось того, что ты назвал грудью, я бы мог предположить, что это скелет!

— А это и есть скелет. — Самсон, ориентируясь голоса отшельника и Бенедикта, переместил ладонь поближе к обсуждаемому предмету. — Это было грудью лет сто назад. Или двести.

— Ну что за люди! — возмущенно произнес скелет противным, скрипучим голосом. — Стоит только выйти без сопровождения, как норовят облапить! Ну щупали бы себе на здоровье, так нет, грудь им, видите ли, не такая! Уж какая есть!!!

— Гризелла, — пробормотали мужчины мгновенно охрипшими голосами и отпрянули в стороны.

— Она самая! Влетаю в башню, приземляюсь и чувствую — обнимают. Я расслабилась и приготовилась получить удовольствие, но надо же, грудь им моя не понравилась! Жаль, я ведь только молодых и красивых со времен моей молодости…

— У тебя еще и молодость была? — вскричал отшельник и щелкнул пальцами. В башне зажегся свет. — Да ты и родилась-то сразу старой, склочной и уродливой!

Почему-то скандальная Гризелла ничего на это не ответила, плечи ее поникли, воинственно торчавшие в стороны кудряшки опустились, а глаза подозрительно заблестели.

— Эх ты, — прошептала она и, повернувшись спиной к мужчинам, направилась к лестнице посередине башни.

— Зря ты так, — укоризненно произнес Самсон, она хоть и ведьма порядочная, но все же женщина.

— Знаю, что зря, — согласился Аминат, — но не могу удержаться. И потом, я же правду сказал!

— Грош цена твоей правде! — крикнула в ответ Гризелла, перегибаясь через перила. — Ты свою правду сквозь пьяный угар видишь, самогонщик несчастный! Хотя бы раз на меня взглянул трезвыми глазами да с любовью!

— Да что там любить!!! — взревел отшельник и кинулся догонять ведьму. — С любовью, говоришь? А ты на себя в зеркало смотрела?! Я пытался тебя любить, я честно пытался, но твоя любовь — вещь тяжелая, а я старый! С тобой, конечно, интересно, но и хлопотно, а мне тишина нужна, мне покой необходим! Да постой же ты!

— Я была такая, какую ты хотел видеть, — ответила ведьма, постукивая метлой по широким ступеням. — Молодая и красивая я тебе не нужна была!

— Гризелла, что тебе от меня нужно? — крикнул Аминат.

— Ничего, это ты за мной бежишь, — ответила та, останавливаясь. — Хотя… немного ласки не помешало бы.

— Была ласка, — ответил старик, — я даже звал тебя ласково.

— Не было этого!

— Было!!!

— Ну и как же ты меня называл? Сделай милость, напомни.

— И напомню, напомню! Я нежно называл тебя «Гризли».

Зря он это сказал. Старуха больно ударила Амината метлой и побежала вверх по лестнице, перескакивая через две ступени.

Троица внизу долго смеялась, еще больше распаляя своим смехом вспыльчивую старуху. Отшельник что-то ворчал, отвечая ей, но слов уже было не разобрать — смех парней и топот Гризеллы заглушили слова старика.

Не стоит нам их слушать, — сквозь смех сказал черт. — Во-первых, они сами разберутся, а во-вторых, ссора очень напоминает супружескую… В-третьих, мы в башне волшебника Амината, которая, как я и предполагал, свалилась нам на голову.

— Точно, в башне. — Вор пробежал шустрым взглядом вдоль заросших паутиной стен, жадно посмотрел на многочисленные сундуки, ларцы и шкатулки.

— Отставить! — Гуча угадал его мысли. — Добро волшебное, а значит, опасное! Я, Самсон, конечно, понимаю, у тебя творческий зуд в одном месте, но вот последствия могут такими быть, что лучше не надо. Не расхлебаешь потом.

— Точно. — Нежный голосок ангела звучал из пустоты, самого Бенедикта видно не было. — Я где-то читал, что одному герою, чтобы расхлебать что-то, пришлось козленочком стать.

— Ангелок, ты где? — Самсон растерянно оглянулся.