— Я снова не понял, почему ты ушла? — снова спросил ангел.

— Потому, что надоело мне хлеб железный грызть — рассвирепела ведьма.

— А почему ты его грызла? — не унимался Бенедикт.

— Потому что у него ничего другого не водилось, только сухари столетней давности, вот я и ушла. Плюнула на все и ушла!

— А ребенок? — Бывшего наследника почему-то очень волновал детский вопрос.

— А ребенка этого старый козел мне на следующий день под дверь подкинул, а сам исчез в неизвестном направлении.

— В известном, — попытался оправдаться отшельник, — просто ты меня не искала.

— А должна была? — смеясь, спросил Гуча.

— Конечно, я же ей сына своего оставил!

— Лучше бы ты мне денег оставил, а сын твой знаешь где у меня сидит? В печенках! И в кого он такой? Аминат-то тюфяк и размазня! А Тентогль хитрый, изворотливый и ленивый в придачу ко всему!

— Не тюфяк я, — проворчал Аминат, — а флегматик. А сына ты сама испортила своей жадностью к деньгам! Тьфу…

— Не плюйся, то, что с рождения заложено, никаким воспитанием не перевоспитаешь. — Ведьма поджала тонкие губы и приготовилась дальше обличать бывшего мужа.

— Хватит ругаться, — попытался успокоить супругов Самсон, — а то, что его могли вам подкинуть, как меня, например, вам в голову не приходило?

Отшельник и ведьма умолкли и с таким удивлением посмотрели друг на друга, что стало ясно: эта простая мысль никогда не посещала их седые головы.

— Как сказал бы наш общий знакомый, наследник престола Полухайкин, «в натуре, Мексика»! — заключил черт.

— Да ну вас, — неизвестно почему разозлилась ведьма, — теряю тут с вами время, а у меня дела!

Она оседлала метлу и улетела, только сизый туман заклубился следом. Мужчины пожали плечами и продолжили подъем.

Туман сгущался. Его языки путались под ногами и мешали идти. Черт приказал держаться за руки, чтобы не потеряться. На лестнице, конечно, не заблудишься, но кто его знает…

Туман стал еще плотнее — пробирались сквозь него, словно сквозь вату.

— Что это? — спросил ангел.

— Чужой мир это, — объяснил отшельник, — чужая магия. Раньше, пока заслонка стояла, текла только маленькая струйка, а сейчас она превратилась в полноводную реку. А река эта столько всего несет, что наш мирок захлебнется.

Впереди показался свет.

— Пришли? — Черт вопросительно посмотрел на Амината.

— Думаешь, я знаю? — отозвался старик. — Я той стороны ни разу не был.

Свет становился все ярче и ярче, пока туман всем не пропал. Компания вышла на лестничную площадку.

— Вот те раз! — изумленно воскликнул Самсон. — Мы что же, не поднимались никуда? Это же твоя башня, Аминат!

И точно — вокруг были те же заросшие паутиной стены, ряды сундуков, ларцов и шкатулок вдоль них. Тот же мозаичный замусоренный пол со следами их же недавнего пребывания.

Ангел нагнулся и подобрал с пода длинный чулок с полями и пушистым помпоном.

— О, вторая шапка-невидимка, — удивился он.

— Надо же, — в тон ему сказал отшельник, — второй нашелся! Гризелла все ворчала, что я добром раскидываюсь, носки теряю!

— Ты что же, это на ноги надевал? — снова изумился Самсон.

— А куда надо было, на голову, что ли? — Проворчал отшельник.

— Действительно, куда еще можно надеть шапку-невидимку, — хохотнул Гуча, — только на ноги! Ладно, ребята, пришли. Теперь надо выйти отсюда. Раз эта башня — близнец твоей, Аминат, то ты и покажешь, где дверь.

— А что тут показывать — двери нет, все руки не доходили навесить, — ответил отшельник и кивнул на дырку в стене, сквозь которую, собственно, и прорывался голубой свет.

Чужой мир встретил их чужим солнцем. Не тепленькое желтое светило, а огромный белый шар висел над горизонтом. На фоне небесной синевы был виден силуэт летящей на метле ведьмы.

Отшельник приложил ладонь к глазам, присмотра и поежился.

— Жутковато, конечно, но если Гризелла здесь чувствует себя как дома, то нам тоже ничего не угрожает… кроме нее…

— Имеются у кого-нибудь соображения, в какую сторону нам идти? — поинтересовался черт.

— А за Гризеллой и пойдем, — предложил ангел махнул рукой в сторону солнца.

— А ты оглянись, — усмехнулся отшельник.

Ангел повертел головой и охнул — в этом мире было четыре солнца, и на всех была видна фигурка летящей ведьмы.

— Интересный оптический эффект, — пробормотал он.

— Кстати, о птичках. — Рыжий похлопал себя по многочисленным карманам, нашел нужный и достал лук и стрелы. Лук был обыкновенный, со старой, потрепанной тетивой, а стрелы — золотые, сверкающие.

— Во шнырь! — изумился Аминат, узнав давно позабытую вещь. — Когда только успел стащить. Я эту игрушку лет сто не видел. Помню, отец мне его давал один раз, а вот зачем — забыл.

— А почему сразу стащил? — фальшиво возмутился вор. — Может же так быть, что мне его подарили?

— Конечно, покойный папаша старика Амината тебя встретил и подарил, — съязвил черт. — Для какого дела ты его применял?

— А кто его знает, — отмахнулся отшельник. — Для важного, наверное.

— Убираться надо отсюда, — вмешался в разговор ангел, — жутковато здесь как-то! Выкладывай, что придумал Самсон, а то чует мое сердце, что ноги уносить придется!

— А то и придумал, что пущу стрелу. В какую сторону она полетит, в ту и направимся.

— Голова у тебя варит что надо, — похвалил парня старик. — За этим лук и использовался. Как сейчас помню — дал мне отец и говорит: «Куда стрела по летит, туда и иди, там ты найдешь то, что тебе нужно».

— И что, нашел? — полюбопытствовал Самсон натягивая тетиву.

— Нашел, — вздохнул отшельник. — Душа у меня помню, против была, но нашел, а вот что — не помню. Вроде бы как судьбу свою…

— Знакомая история. — Гуча почесал затылок. — Ангелок, ты случайно фольклором не занимался?

— Почему случайно? Я его целенаправленно изучал.

— Что случится после того, как молодец выстрелит из лука?

— Он должен жениться на той, которая его стрелу нашла! — Ангел посмотрел на Самсона — тот натянул тетиву до предела и готовился выстрелить. — Стой, не стреляй!!!

— Ой! — Вор вздрогнул и отпустил тетиву. Стрела сверкнула в небе золотой змейкой и исчезла, упав куда-то за горизонт.

— Ну вот, опять помог, — вздохнул отшельник. — Теперь парню придется жениться, и если это будет девица, то я съем собственный носок!

Самсон побледнел, в недоумении хлопнул рыжими ресницами и спросил: