Все, что происходило с ним до переезда, – палаточная торговля, мечты об открытии магазина, невольная конкуренция с более предприимчивым братом, попытки пристроить Марка и однообразные торопливые встречи с Ириной – уже представлялось Паше как эпизоды другой, давно минувшей жизни. Заметно притупилось ощущение опасности, да и сам ее источник – бандит Веселый со своей кодлой – уже казался полузабытой страшилкой из далекого детства.

Лишь иногда во сне к Паше приходил Вовчик – тот Вовчик, который еще не стал Самураем, – веснушчатый пацан с глазами, горящими жаждой веселого пакостного прикола, болтливый непоседа, с которым было немного беспокойно, но зато всегда интересно. Вовчик азартно рассказывал про свою новую задумку, хитро подмигивал, настойчиво звал замутить прикольный шухер, уверял, что «никому ни слова», а в самом конце неизменно добавлял: «Ты, Паша, дружбан, с тобой пойдем, а Ромку с Марком я не зову – не верю им, не дружбаны они».

Во дворе, с задней стороны дома, перед самым спуском к берегу озера было оборудовано кострище – почти идеально ровный круг, выложенный большими речными валунами. Здесь парни любили сидеть по вечерам, как в детстве запекая в золе картошку, неторопливо потягивая пиво и нередко засиживаясь до поздней ночи, вспоминать прошлое, обсуждать нехитрые сегодняшние проблемы и, конечно, строить планы на будущее, которое всем троим представлялось безоблачным и однозначно счастливым.

Спустя много лет, когда будет уже невозможно вести задушевные разговоры ни с Ромой, ни с Марком, Паша, вспоминая эти ночные посиделки, с острой грустью поймет, что те беседы у костра были, может быть, самыми счастливыми мгновениями его жизни.

* * *

Новенький автобус с красочной, на весь борт, надписью «Старая Русь» подкатил к офису одноименной фирмы ровно в семь часов, где его уже дожидался дисциплинированный персонал, успевший после укороченного рабочего дня сгонять по домам, чтобы переодеться и захватить заранее приготовленный набор необходимых на два дня вещей. Как это обычно бывает на неформальных сборищах, сотрудники кучковались так же, как и работали – по отделам. Отдел продаж – самая многочисленная группа, состоящая из одних девушек, – как обычно, производил больше всех шума и неизменно притягивал заинтересованные взгляды случайных прохожих мужского пола. Бухгалтерия, три солидные тети-матроны, вели степенную беседу, недовольно морщась на каждый взрыв смеха продажниц. Трое водителей, чуть отойдя от основной группы, опасливо оглядываясь, достали из обширного баула бутылку и, встав плотным кружком, разливали водку по одноразовым пластиковым стаканчикам. Единственный в фирме айтишник за неимением компании присоединился к отделу маркетинга и рекламы, и эти представители творческих специальностей, словно демонстрируя свою независимость, открыто пили пиво, звонко хрустя чипсами из пакетов. Начальница отдела кадров, как политрук, который в отсутствие командира должен следить за моральным состоянием вверенного коллектива, неодобрительно поглядывала на всю эту вольницу, но в процесс всеобщего расслабления благоразумно не вмешивалась.

Появление автобуса вызвало всеобщее оживление, народ стал неторопливо втягиваться в бесшумно открывшуюся дверь.

– Купальник не забыла? – Мария села рядом со Светланой, поставив на пол между коленей небольшой рюкзачок.

– Зачем? Холодно еще купаться, вода сейчас знаешь какая?

– Эх, Светка, наивная душа, не была ты еще на Лениных тусовках. Сейчас-то она, может, и холодная, а вот ближе к ночи – в самый раз станет.

– Это ты к тому, что все набухаются? Так я не собираюсь вроде.

– Ну-ну, – скептически произнесла Мария. – Поглядим.

Леонид Яковлевич появился на пороге офиса как триумфатор, прибывший за заслуженной наградой. Вместо привычного всем делового костюма на нем красовались элегантно потертые, искусственно состаренные джинсы и камуфляжной раскраски безрукавка с множеством накладных карманов. С удовлетворением оглядев заполненный автобус, директор опустил со лба солнцезащитные очки, накинул на плечо небольшой пестрый рюкзак и важно проследовал к открытой двери.

– Ну что, бойцы и бойчихи, готовы к ударным выходным? – спросил Костенко, встав в начале прохода и вглядываясь в обращенные к нему лица с доброжелательным прищуром. – Потрудились вы в последние два месяца неплохо, спору нет, теперь покажите, как умеете отдыхать.

Директор двинулся по проходу, словно пионервожатый, пересчитывающий своих подопечных.

– Панарин, а ты, конечно, уже с пивом, официального банкета ну никак не дождаться, – обратился он к сисадмину, не очень старательно прячущему бутылку между коленей.

– Леонид Яковлевич, это ж я так, на ход ноги, одну бутылочку всего.

Панарин изобразил раскаяние, но глядел на шефа открыто, с легкой улыбкой и без тени смущения.

«Галерка» – ряд слегка приподнятых кресел в конце салона – была занята тремя водителями и присоединившимся к ним старым экскурсоводом-краеведом Степанычем. При первом же взгляде на всех четверых было ясно, что эти сотрудники точно не собирались дожидаться банкета и, в отличие от айтишника, разминались отнюдь не пивом. Костенко бросил на них короткий взгляд, понимающе усмехнулся, развернулся между рядами и начал неторопливое движение к голове автобуса.

– Ковалева, – рука с золотым перстнем на мизинце словно невзначай опустилась на Светино плечо. – Ты как-то не по-спортивному оделась. Я предупреждал: отдых всем предстоит активный.

– У меня все с собой, Леонид Яковлевич, – Света кивнула на стоящий на коленях рюкзак.

– Ну, тогда ладно, – рука снялась с плеча неохотно, после заметной задержки. – Итак, коллеги, – с пафосом провозгласил директор, усаживаясь впереди на кресло экскурсовода, – надеюсь, в понедельник нам всем не станет стыдно за бесцельно проведенные выходные.

* * *

Паша распахнул створки новеньких ворот, сооруженных совместными усилиями весной, как только сошел снег, загнал «семерку» во двор, на ровно утрамбованную и рассчитанную на две машины площадку, усталой походкой направился закрывать ворота.

На крыльцо выскочил Марк, очевидно, услышавший из дома шум мотора.

– Ты один? – с радостным нетерпением спросил он. – А Ромка где шляется?

– Сегодня задержится чуток, товар ждет.

– Това-а-ар, – разочарованно протянул Марк. – Нашел время херней заниматься.

– Ты чего это такой шебутной? – спросил Паша, поднимаясь на крыльцо и вглядываясь в сияющее лицо друга. – Случилось чего?

– Случилось, блин, не то слово. Пошли в дом, короче, ща по рюмашке хлопнем, все узнаешь – охренеешь.

– Ты, я смотрю, уже… – с легким удивлением констатировал Паша, разглядывая стол, на котором оказалась выставлена изрядно початая бутылка водки в окружении скудной, явно собранной второпях закуски. – Чего отмечаем?

– Скажу тебе, вовремя мы этот ящик купили, – Марк кивнул в сторону телевизора, приобретенного месяц назад и демонстрирующего сейчас выпуск новостей. – А то когда бы еще узнали?

Он торопливо наполнил две рюмки, взглянул на часы.

– Через пять минут криминал начнется, должны все повторить. Так что, Паша, ничего я тебе говорить не буду, подождешь – сам все увидишь. А пока, давай за… ну, за удачу хотя бы.

Лучи вечернего солнца едва пробивались сквозь колышущиеся