– Так мы уже знаем, – сказал граф. – Ведь мы же вам об этом и сообщили, мистер Эммет.

Дворецкий кивнул и пробормотал:

– А… да-да, конечно… Ведь это чудесно, верно? Проклятие разрушено!

Снова послышались радостные возгласы, и все приложились к кружкам.

– Послушайте, а Джордж принес вам ужин? – неожиданно спросил мистер Эммет – словно только что вспомнил об этом.

Тут Джейн увидела, что горничная, которая первой заметила их, заговорила с худощавым молодым лакеем, и его лицо внезапно сделалось абсолютно белым.

– Нет, боюсь, что не принес, – ответил лорд Эванс.

– О… – На лице мистера Эммета появилось выражение беспокойства, но он тут же смыл беспокойство очередным глотком эля. – Наверное, парень забыл. Взволнован, понимаете ли… Проклятие разрушено!

Дворецкий опять поднял свою кружку, и все слуги с громкими криками последовали его примеру. Очевидно, они решили, что лорд Эванс не очень разозлился из-за одной пропущенной трапезы.

Однако оставаться голодным граф не собирался.

– Скажите, нельзя ли нам попросить у вас немного того пастушьего пирога и вина? – спросил он, взглянув на мистера Эммета.

– О, да-да! Угощайтесь! Долли, помоги графу, хорошо? И ты, Джордж. Ты знаешь, что забыл накормить лорда Эванса и мисс Уилкинсон?

– Прошу прощения, милорд, мисс Уилкинсон… – пробормотал бедняга Джордж, торопливо подходя к ним.

– Ничего страшного, – сказал лорд Эванс. – Соберите нам побыстрее поднос.

Джордж сбегал за подносом, а Долли навалила на него столько снеди, что не одолеть – во всяком случае, по мнению Джейн.

– Я отнесу его в столовую, хорошо, милорд? И подожду вас там. – Джордж обвел тоскливым взглядом кухню и веселившихся слуг.

– Нет, не стоит, – сказал лорд Эванс. – Я в состоянии и сам донести поднос. Возвращайтесь на вечеринку. Мы с мисс Уилкинсон отлично справимся, если вы покажете нам дорогу.

– Да, конечно. Вот сюда, милорд. – Джордж провел их через всю кухню к узкой двери. – Сюда, затем вверх по лестнице, милорд, и выйдете прямо к столовой.

– Превосходно. Спасибо, Джордж. А теперь идите и повеселитесь хорошенько.

– Вы уверены, что справитесь, милорд? – Джордж был полон надежд, но все же хотел выполнить свой долг.

Граф утвердительно кивнул.

– Разумеется, уверен.

Джордж просиял.

– Благодарю вас, милорд, мисс… – Он поклонился и тотчас же ушел – чтобы граф не успел передумать.

– Вы ведь не возражаете, мисс Уилкинсон, верно? – спросил Алекс, когда они переступили порог. – Хотя, разумеется, мне следовало спросить вас об до того, как ушел наш приятель Джордж. Если вы хотите, я позову его обратно, но полагаю, это его не порадует.

Не порадует? Джейн усмехнулась. Бедняга Джордж был бы в отчаянии.

– Конечно, не возражаю. Я выросла без прислуги, лорд Эванс, и очень даже привыкла справляться сама.

Они зашагали по более подходящей лестнице – широкой, прямой и, насколько видела Джейн, без пауков.

– Вы гордитесь своей независимостью, верно, мисс Уилкинсон?

– Да, горжусь. – Она должна быть независимой. У нее просто не было выбора.

И дело не только в том, что она в одночасье потеряла родителей. Кроме этого, она кое-что узнала… Узнала, что отец ей лгал. То есть не ей, конечно, и не то чтобы прямо лгал…

Но она-то считала его человеком умным и принципиальным, пусть даже и вздорным иногда. А потом вдруг выяснилось…

Ох, она до сих пор содрогалась, стоило ей вспомнить тот промозглый день, когда Рэндольф усадил ее в кабинете отца и рассказал правду.

– Полагаю, я всегда обладала твердым характером. И это очень мне помогло уже после смерти родителей, когда Рэндольф выяснил, что наш отец не очень-то хорошо распоряжался своими финансами. – Ха! Мягко сказано! – В общем, брат выяснил, что мы долгие годы жили в кредит.

– Как так?.. – удивился граф.

– Рэндольф, разумеется, тут же принял меры для решения этой проблемы. – А это означало, что они сменили вполне благополучную жизнь на полунищенское существование. – Он боялся, что мы потеряем все и что ему придется продать дом и наше семейное дело.

Зачем она графу об этом рассказывает? Она ведь никогда раньше ни с кем об этом не говорила, хотя, должно быть, многие догадывались… В Лавсбридж не существовало секретов.

– Будь я тремя годами старше, вероятно, стала бы искать себе мужа.

Слава богу, такого не случилось! Замужество от отчаяния никому не принесло бы счастья. А для нее это было бы…

Граф откашлялся и проговорил:

– Но Рэндольф-то мог бы жениться.

– На Имоджен – не мог. Потому что ее отец отказался давать на это свое согласие. А Рэндольф не мог жениться на другой женщине, так как уже отдал ей свое сердце.

– Да, верно. А она вышла за Элдона…

– Это случилось только на следующий год, но мы к тому времени уже сумели взять все под контроль, так что Рэндольфу не требовалось приносить себя в жертву на алтаре брака. Нельзя сказать, что опасность совсем миновала, но мы, по крайней мере, уже отогнали беду от своего порога.

Джейн улыбнулась. Она очень гордилась тем, что они с Рэндольфом добились всего самостоятельно.

– Теперь у нас все в порядке. Я вижу, что счета оплачиваются вовремя и что нам, в свою очередь, клиенты тоже платят как полагается. Я напоминаю Рэндольфу о сроках, а также слежу, чтобы в конторе все шло гладко и организованно. – Джейн снова улыбнулась. – Раньше я занималась еще и домашним хозяйством, но теперь, хвала небесам, эта часть жизни Рэндольфа – дело Имоджен.

О, огромное облегчение, когда ты не обязана заботиться о ком-то (и не думать об этом) двадцать четыре часа в сутки.

Да только становится одиноко…

Но ведь не одиночество она испытывает (испытывала) лишь с момента появления лорда Эванса в Лавсбридж. И вовсе не одиночество заставило ее бродить по коридорам замка, вместо того чтобы спуститься вниз и отыскать графа. Нет, это что-то другое, выбивающее из колеи куда сильнее.

А может, она хочет обрести связь, подобную той, которую наблюдала между герцогом и Кэт? Может, она хочет, чтобы лорд Эванс любил ее так же?

– Да, верно. Теперь у вас есть только Поппи, о которой нужно заботиться.

Джейн рассмеялась.

– О, я бы не сказала, что забочусь о Поппи. Думаю, она еще более независима, чем я. Однако мне приходится иметь дело с огромным количеством кошачьей шерсти, поэтому я по-прежнему убираю за тем, с кем живу.

Они дошли до просторной – огромнейшей! – столовой с длинным, до блеска отполированным столом и массивной люстрой.