Боже праведный! Алекс начал думать обо всех тех женских местах, которые она, конечно же, имела в виду.

– Пирог очень вкусный, правда? – спросил он.

Джейн кивнула, потянулась за своим бокалом – и с удивлением обнаружила, что он опять пуст.

– Налейте еще… пожалуйста, – пробормотала она.

– Гм… А вам не кажется, что вы уже выпили достаточно?

Джейн нахмурилась и пробурчала:

– Я не ребенок. Думаю, мне самой известно, хочу я еще вина или нет.

Алекс невольно вздохнул. В том-то и сложность… Будь она ребенком, вообще не пила бы вина, а у него не возникали бы неуместные в данный момент мысли. О боже, ведь она пьяна!

– Налейте мне еще вина, лорд Эванс, будьте так любезны, – продолжала Джейн. – Или передайте мне графин, и я налью сама.

«Значит, я опять стал лордом Эвансом?» – Алекс пожал плечами и потянулся к графину. Она ведь действительно давно уже не ребенок…

Возможно, все дело в том, что это запоздалая реакция на роды Кэт. Слишком уж Джейн была напряжена… Он заметил это, когда они ехали в замок. Вероятно, именно поэтому она так стремилась избежать встречи с ним и пошла блуждать по коридорам.

Алекс налил в ее бокал весьма умеренную порцию, но Джейн сурово взглянула на него и он наполнил бокал до самого верха, затем вылил остатки вина (графин практически опустел) в свой бокал, чтобы уберечь Джейн от самой себя. Хм… пожалуй, скоро и он опьянеет…

Граф откусил от своего пирога, а его сотрапезница сообщила:

– Я думаю, что вы-то целовались много.

Граф закашлялся, едва не подавившись пирогом. Пытаясь как-то поправить дело, он сделал большой глоток вина. А Джейн спросила:

– Вы ведь… и всем остальным часто занимались, правда же?..

Ох, что же отвечать? Во всяком случае, ему совершенно не хотелось спрашивать, что она имеет в виду под «всем остальным».

– Видите ли, Джейн, я мужчина, поэтому у меня имеется некоторый опыт. Но не думаю, что он обширнее, чем у других мужчин.

Она немного помолчала, потом сказала:

– А Рэндольф каждую неделю посещает вдову Конклин. То есть посещал, пока не женился.

Алекс что-то буркнул себе под нос, очень надеясь, что вдова всего лишь содержала книжный клуб… или что-то в этом роде.

Но Джейн тотчас подалась вперед и пояснила:

– Видите ли, миссис Конклин… В общем, мы всегда считали, что никакого мистера Конклина никогда не существовало. Но в любом случае миссис Конклин очень приятная женщина средних лет, которая зарабатывает себе на жизнь, приглашая мужчин в свою постель.

Граф поморщился. Проклятье! Именно это он и подумал.

– Но она очень скрупулезно относится к тому, чтобы мужчина, если он женат, имел на такой визит разрешение от жены. Она не хочет обижать других женщин. В конце концов, жены – ее соседки, а Лавсбридж – деревушка маленькая.

Алекс сделал еще глоток и кивнул. Он знал это очень хорошо.

Джейн нахмурилась, глядя на свой пирог, точнее – на то, что от него осталось. Она съела довольно много.

– Полагаю, я понимаю, почему она этим занимается. Ведь это ее ремесло. Миссис Грили, к примеру, стрижет и делает прически, а миссис Бейтс владеет лавкой. Но… – Джейн посмотрела на графа так, словно он был каким-то экзотическим животным, похожим, например, на кенгуру мистера Вертриггера. – Но почему этим занимаются мужчины?..

Алекс сделал еще глоток вина, надеясь, что вопрос мисс Уилкинсон риторический.

Увы, он ошибся.

– Зачем, допустим, вы бы пошли к… распутной женщине, а, лорд Эванс?

– Ну… Хм… – Ему совершенно не хотелось объяснять все это благовоспитанной, самостоятельно мыслящей и пытливой девственнице. – Вроде бы мы говорили не обо мне, верно?

Но мисс Уилкинсон отмела его замечание резким взмахом руки.

– А у вас есть своя миссис Конклин? – поинтересовалась она.

– Нет, – покачал головой Алекс.

Конечно, он не был девственником, но и иметь любовницу или же просто выделять какую-то женщину в борделе не хотел. Это слишком напоминало бы женитьбу без любви и взаимного уважения.

– Но вы… – Джейн помолчала. – Вы же делали это раньше?

Граф мысленно вздохнул. К счастью, бокал мисс Уилкинсон практически опустел. И, возможно, следовало сменить тему.

– Джейн, а вы знаете, что представляет собой «это»?

Вообще-то должна бы знать. Да, ее мать погибла, когда она была еще совсем юной, но у нее имелись две близкие подруги, причем обе замужние. Но ведь с мисс Уилкинсон никогда нельзя быть ни в чем уверенным.

Она отвела взгляд и пробормотала:

– Не совсем… – Потом вдруг улыбнулась, допила остатки вина и заявила: – Почему бы вам не рассказать мне об этом?

Граф потупился, а его собеседница добавила:

– Могли бы и показать. – С этими словами она отправила в рот остатки пирога.

Граф в изумлении раскрыл рот, затем болезненно поморщился, ощутив весьма характерное стеснение в паху.

Но что же ей ответить? Он сделает вид, что она ничего не говорила, – это единственный способ справиться с ситуацией. В каком-то смысле она ничего и не говорила – за нее говорило вино. А утром она будет ему благодарна за его сдержанность и осмотрительность.

Алекс уже собирался сказать, что им обоим пора ложиться спать – в разных спальнях, разумеется, – но почему-то произнес совсем другие слова:

– У вас на губах крошка, Джейн.

Кончик ее языка вынырнул наружу в поисках сбежавшего кусочка пирога, и температура у Алекса подскочила градусов на десять.

– Справа, – сказал он.

Разумеется, ее язычок метнулся влево.

– С другого права. Вот здесь.

Конечно же, следовало протянуть ей салфетку, но вместо этого он потянулся к Джейн и пальцем подтолкнул крошку так, чтобы она смогла слизнуть ее языком. Язык заодно лизнул и его палец. И в тот же миг последовала совершенно предсказуемая реакция его мужской плоти – так что он даже поморщился, словно от боли. После чего Алекс одним глотком допил свое вино, тотчас ударившее ему в голову. Нет-нет, разумеется, он сможет сдерживать свои порывы до тех пор, пока не уложит Джейн… мисс Уилкинсон в ее…

Боже праведный! Ее рука потянулась к вырезу платья, и она расстегнула несколько пуговок.

– Тут так жарко, правда?

«Теперь очень…» – со вздохом подумал граф. Откашлявшись, он пробормотал:

– Нет, мне так не кажется. А может быть, вам стоит подняться в свою комнату?

Джейн нахмурилась.

– Одной?

– Да, – ответил Алекс. И тут же сказал себе: «Держись!»