Затем она пошла, чтобы предстать перед всеми шатрами племени, и сказала воинам на своем языке:

— Дети Фирасидов, вы помните щедрость сына Симмы, когда он дал Рабиа свое копье с длинным и красивым древком? Воздадим же добром за добро и пусть каждому воздастся по делам его! Пусть же уста людей не наполняются презрением, когда они будут рассказывать о своем поведении по отношению к Дорейду! Надо разорвать его путы и, заплатив выкуп, вырвать его из рук того, кто взял его в плен. В противном случае вы бы совершили постыдный поступок, который до самой вашей смерти был бы ступенькой на пути сожаления и раскаяния.

И Фирасиды, услышав это, единодушно решили выкупить его у Мухаррика — всадника, который захватил Дорейда в плен. И Раита дала Дорейду свободу от имени и в память о своем покойном муже. И Дорейд вернулся к своему племени и больше никогда не вел войну против племени Бани Фирас.

Прошли годы. И Дорейд, состарившийся, но все еще наделенный поэтической душой, однажды проезжал неподалеку от стоянки племени Бану Сулайм. А в то время в этом племени жила Тумадир ас-Суламия, дочь Амра, известная по всей Аравии по прозвищу аль-Ханса[60], и все восхищалась ее чудесным поэтическим талантом.

И прекрасная Суламия в тот момент, когда Дорейд проезжал мимо этого племени, была занята тем, что натирала смолой[61] одного из верблюдов отца своего. А поскольку место было удаленным, стояла сильная жара и никого вокруг не было, Тумадир сняла свою одежду и работала почти полностью обнаженной. И Дорейд скрытно наблюдал за ней и любовался ею, а она даже не подозревала об этом. И, пораженный ее красотой, он тут же сочинил и прочел следующие строки:

О друзья, приходите приветствовать Тумадир ас-Суламию,

милую, благородную газель!

Никогда в наших племенах мы не видели ни в мечтах,

ни во снах столь прекрасной чистильщицы верблюдов!

На ней нет вуали, она ничего не скрывает,

эта шикарная брюнетка благородных кровей.

У нее восхитительное лицо, красивое,

как лики наших золотых статуй, — лицо,

обрамленное густой шевелюрой,

похожей на хвосты благородных скакунов.

О эти пышные, густые волосы! Тщательно причесанные,

они живут своей жизнью, они похожи на пышные гроздья,

сбрызнутые легким летним дождем.

Две плавно изогнутые брови, две безупречные линии,

начертанные ученым, — великолепное украшение

над двумя большими глазами антилопы.

Мягко очерченные щеки,

словно окрашенные нежно-розовым рассветом,

возвышаются над нежным жемчужно-белым полем.

Рот ее расцветает, а зубы — чистый жемчуг,

они похожи на лепестки жасмина,

смоченные душистым медом.

Шея ее бела, как серебро,

она словно выточена из слоновой кости.

Две руки ее — совершенное создание из плоти,

они восхитительны, а пальцы ее так прекрасны, что финики

на ветвях пальм покраснели бы от зависти, глядя на них.

Пышный живот ее с плотными складкам

похож на сложенный пергамент, пупок ее

словно маленькая шкатулка из слоновой кости,

в которой хранятся дивные ароматы.

Спина с ее изящной бороздкой заканчивается

гибкой талией, настолько тонкой, что кажется,

ее поддерживает божественная сила.

Когда она встает, ее тяжелые бедра тянут ее сесть,

когда садится — ее пышный круп подпрыгивает

и заставляет ее встать.

О! Эти два очаровательных песчаных кургана!

Они покоятся на двух прекрасно сооруженных,

славных колоннах,

словно на двух слегка опушенных стеблях папируса.

И ноги ее дивно сужаются книзу, как два наконечника копий.

О! Слава Богу! Как у них хватает силы,

чтобы поддерживать всю эту пышность наверху?!

О друзья, приходите приветствовать Тумадир ас-Суламию,

милую, благородную газель!

А на следующий день благородный Дорейд в сопровождении знатных людей своего племени с большой торжественностью пришел к отцу Тумадир и стал умолять его выдать ее за него замуж. И старый Амр, не дожидаясь ее ответа, сказал благородному поэту: — Мой дорогой Дорейд, мы не отвергаем предложений такого уважаемого вождя, как ты, а он не отвергает своих желаний, однако я должен тебе сказать, что дочь моя Тумадир имеет собственные мысли и соображения.

Но тут Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.

А когда наступила

ДЕВЯТЬСОТ СЕМЬДЕСЯТ ЧЕТВЕРТАЯ НОЧЬ,

она сказала:

Моя дочь Тумадир имеет собственные мысли и соображения. И это мысли и взгляды, которых у других женщин обычно нет. И я всегда предоставляю ей свободу действовать так, как ей заблагорассудится, потому что моя Ханса не такая, как другие женщины. Поэтому я поговорю с ней о тебе и представлю все в выгодном свете, обещаю тебе, но я не гарантирую, что она даст свое согласие, это должно быть ее собственным решением.

И Дорейд поблагодарил его за то, что он хотел сделать, и Амр вошел к своей дочери и сказал ей:

— О Ханса, доблестный всадник, благородный воин, вождь племени Бани Джучи, человек, почитаемый за его преклонный возраст и героизм, Дорейд, благородный Дорейд, сын Симмы, неповторимый, чьи воинственные оды и прекрасные стихи тебе знакомы, приходил в шатер мой, чтобы позвать тебя замуж. И это, дочь моя, союз, который делает нам честь. Однако я не хочу влиять на твое решение.

И Тумадир ответила:

— Отец, дай мне отсрочку в несколько дней, чтобы я могла все хорошенько обдумать.

И отец Тумадир вернулся к Дорейду и сказал ему:

— Моя дочь Ханса хочет немного подождать, прежде чем дать окончательный ответ. И я также надеюсь, что мы примем твое предложение. Возвращайся через несколько дней.

И Дорейд ответил:

— Хорошо, о отец героев.

И он удалился в предоставленный ему шатер.

А прекрасная Суламия, как только Дорейд ушел, послала одну из своих служанок по его следам, сказав ей: «Иди понаблюдай за Дорейдом и следуй за ним, когда он выйдет из шатра, чтобы удовлетворить свои нужды. И внимательно посмотри на струю, на ее силу, и на отметку, которую она оставит на песке. И таким образом мы будем судить, находится ли он еще в мужской силе.

И служанка повиновалась. И она следила внимательно и уже через непродолжительное время вернулась к хозяйке своей и сказала ей просто:

— Это старик.

И по окончании отсрочки, которую попросила Тумадир, Дорейд вернулся в шатер Амра, чтобы получить ответ. И Амр оставил ту часть